Бои в застое
Шрифт:
Увидев, что все негодяи оприходованы и драться больше не с кем, Миша принялся успокаивать изнервничавшуюся Свету. Та только всхлипывала, отходя от нападения, и прижималась к парню. Пусть поплачет и расслабится, Миша знал не один десяток женщин и в прошлой жизни, и в настоящей, которые сейчас бы устроили настоящий визг, с воплями и руганью, а не интеллигентно пускали слезу. Ох, и попало бы ему тогда! И ведь не скажешь, что именно он спас ее.
Как раз к этой пастельной сцене подошли к милиционеры. К лежащим в снегу хулиганам у них пока особых вопросов не было, они лишь получили свою часть наручников. а вот к Мише было сразу несколько, поскольку очень уж неприятно он выглядел. Внешний вид, особенно потрепанная одежда и откровенно хулиганский
К счастью, даже на второстепенной улице дневной Москве было довольно много смелых людей, не решившихся лезть в драку, но готовых дать показания. И они – старушка, выгуливавшая на свежем воздухе пухлого внучка, молодые влюбленные люди, выгуливавшие пока еще друг друга, не только дали показания в пользу Миши, но даже согласились пойти в здании милиции для их официального фиксирования на бумаге. Настолько их возмутило нападения на беззащитную девушку среди бела дня.
Правда, протрезвевшие побитые мужчины попытались снять с себя хулиганское нападение, ведь по существующему Уголовному Кодексу за него им грозил реальный тюремный срок. И даже сами попытались обвинить Мишу в неспровоцированном инциденте, благо на двоих у них было два синяка, а ни у Светы, ни у их обидчика ничего не оказалось – ни синяков, ни шишек, ни даже небольших царапин.
Но особо развернуться им не позволили. Свидетели драки были активными и наблюдательными, а милиционеры – опытными. В принципе, это было обычное и довольно простое дело, каких в большом городе бывает не по одному в сутки. Он зря беспокоился, что может быть плохо. Хулиганье свое получат.
В милиции у них быстро сняли показатели и предложили быть свободными, напомнив, что еще вызовут для уточнения информации в случае каких-нибудь неясностей.
В другом случае можно было поскорее уйти из этого не очень приятного места. Но Миша не спешил. Под предлогом благодарности за объективность и оперативность советской милиции, он решил немного помочь ребятам. Звучало правдоподобно, поскольку соответствовало реальности. Да Миша действительно был благодарен милиционерам за их профессионализм. Но еще больше ему надо налаживать связи с этой сфере. К тому же здесь находился и подозрительный милиционер, практически потенциальный враг.
Дежурный майор, по странной фамилии Таракан, простудившийся на лютом январском морозе во время празднования череды торжеств, кашлял и чихал на все помещение, заражая всех присутствующих и подрывая свое здоровье. Но на больничный он почему-то не уходил, хотя имел полное право по советскому законодательству. Впрочем, пусть его, у каждого свои тараканы, насильно, кажется, на больничный не отправляют?
Он дипломатично пожалел милиционера и предложил помочь в простуде.
– Новейшая нелекарственная методика, старая родственница научила, – пояснил он, – а она в годы войны в Германии научилась, – добавила Миша, памятуя об огромном авторитете Запада в стране, – никаких лекарств и хирургического вмешательства. Немного массажа и вы почувствуете себя гораздо лучше.
Взгляды собравшихся в милицейском присутствии, даже хулиганов, находящихся в обезьяннике, пренебрежительно собрались на Мише. Осталось сказать, дожили в Союзе, уже и кочегары полезли в медицину. Так скоро уже и бомжи, не перестающие ковырятся по помойкам, заявят о своих способностях и устроятся в больницах. Лжемилиционер, чувству общий негативный настрой, громко фыркнул и громко посоветовал лучше и дальше кидать уголь, раз больше ничего не умеет.
Будь он поздоровее и в лучшем состоянии, майор, наверное, плюнул бы на это лечение, вытекающее в посмешище всех собравшихся. Но и непрофессиональным взглядом было видно, что дежурному плохо. Температура, жар и озноб, слабость, слабая тошнота – полный букет признаков болезни человека, не желающего или имеющего возможность перенести простуду в постели. В таком состоянии можно плюнуть на все предрассудки. К тому же коллеги совсем недавно рассказывали о чудо – лекаре и как бы даже не об этом кочегаре, в новогоднюю пору за считанные часы избавившим их от обморожений.
Он досадливо мотнул головой от разных правдивых соображений окружающих, взглядом заткнул скептического Киняпина и почти потребовал от кочегара:
– Лечи, пока меня карачун не поймал. Простая простуда, а столько сил оттягивает, страшно смотреть.
Сильно же майора замучила болезнь, если он такие речи начал толкать. Миша не стал затягивать, а то больной вполне может передумать и отказаться лечиться у такого очень подозрительного медика. Особенно, когда рядом находится лжемилиционер Киняпин, который стремится изо всех сил не допустить лечения массажом. А то еще и арестует. Лечит-то он не совсем законно в рамках текущей законодательной базы. Да и Света уже начинает уставать торчать в милиции.
Он попросил у майора лишь обнажить правую руку по локоть. Это было не очень накладно. Пока милиционер при помощи товарища расстегивал рукава кителя и форменной рубашки и заворачивал их вверх, Миша вымыл руки у местного умывальника, проигнорировал подозрительного цвета полотенца, входившее в его комплект, а только избавился от влаги, поболтав руками в воздухе. А затем подсел к больному.
Майор явно напрягся. И из невольного опасения медицинских процедур, ведь посещение больницы всегда оборачивается плохими новостями имеющихся болезней, уколами, а то и операциями. И из подозрительного авторитета врачевателя. Как бы не было еще хуже. И к врачу идти стыдно – в передовой стране, в цивилизованном ХХ веке пошел какому-то шарлатану! Коллеги фамилией уже замучили, так сейчас еще и лечением приставать будут.
Миша успокоительно и мягко погладил всей ладонью его руку от кисти до локтя. А затем принялся пальцами внешне небрежно и бесцельно слегка нажимать на разные участки конечности, прохаживаясь по ней. На самом деле, разумеется, массаж велся целенаправленно – его воздействию подвергались различные центры жизнедеятельности, активизирующие организм на борьбу с болезнью.
Пальпация являлась не самой сильной стороной медицинских умений Миши, хотя для сотрудника спецслужб ХХII века основными навыками этой методики он обладал. Иначе он просто не стал бы офицером ГРУ. И уж, тем более, вылечить обычную простуду был в состоянии, лишь бы организм человека ХХ века выдюжил в процессе этого трудозатратного и энергоемкого лечения. На что он и надеялся, видя перед собой крепкого мужчину лет тридцати с копейками. В крайнем случае, есть в запасе эффективная методика биопереноса. Хотя ее лучше бы не использовать, частое использования этих энергоемких способов тяжело сказывается на собственном здоровье лечащего лекаря.
Впрочем, все оказалось довольно просто. Через нескольких минут небрежных касаний руки – от пальцев до локтя – майор Таракан, вяло глядя на работу кочегара, вдруг почувствовал, что ему стало легче. Исчезла температура, озноб, слабость, головная боль, насморк.
Он выздоровел! Нет, он точно выздоровел! Однажды пару лет назад, когда он заразился какой-то гадостью в командировке в Средней Азии, ему поставили в столичной больнице сильный антибиотик, и после этого вот так же стало легче. Правда, тогда были неприятные последствия – некоторое время заметно тошнило, в голове гудело и трещало, в ногах стреляло. Пару дней пришлось полежать, помучаться. А здесь ничего такого, будто и не было никакой болезни!
Милиционер в обалдении посмотрел на слега чумазого кочегара, которого, несмотря на все оправдывающие показания свидетелей, хотелось посадить на несколько суток. Просто так, пусть не борзеет. Человек в такой одежде и в таком состоянии, да еще, по сведениям, глухо пьющим, не может быть хорошим. Если бы не девушка, обязательно бы свели к обоюдной пьяной драке. Пусть даже вылечил. Ну, ладно, хватит об этом.
Таракан теперь лишь задал один вопрос, о котором бы раньше бы и не подумал и которого постоянно опасался Миша: