Бокал вина
Шрифт:
— Да брось ты… — отмахнулась Тамара. — Мне сейчас не до твоих поучительных историй!
Она хотела еще что-то сказать, но внезапно уголки губ у нее дрогнули и пошли вниз, брови трагически сдвинулись, глаза заблестели. Несколько секунд Тамара еще крепилась, а потом расплакалась навзрыд, закрывая лицо ладонями. У нее уже не было ни моральных, ни физических сил, чтобы сдерживать эмоции. Сморщилась, зашмыгала носом, затрясла плечами и Вероника. Потом подруги обнялись и долго поливали друг друга слезами.
— Ну, хватит, хватит… — наконец сказала Тамара, отстраняясь
По выложенной красным кирпичом дорожке она направилась в дом, где в прихожей бросила свои вещи, но, подойдя к крыльцу, вдруг увидела за воротами дачного участка знакомую черную «Волгу», за рулем которой сидел Зимин. Чтобы у нее не возникло никаких сомнений в этом, подполковник вышел на тротуар и призывно помахал рукой.
Только сейчас Тамара вдруг осознала, что бросила свою салатную «шкоду» прямо перед домом и тем самым допустила серьезную ошибку. Номер машины, безусловно, был известен спецслужбам, и определить, кто ее хозяин, для них не составляло труда. Это была даже не ошибка, а чудовищное легкомыслие, но в то же время ей было противно думать о необходимости соблюдения всех этих конспиративных штучек.
Кровь прилила у Тамары к лицу. Она была возмущена продолжавшейся за ней слежкой и первым делом вознамерилась уйти, даже поднялась по ступеням, однако потом поняла, что теперь прятаться бессмысленно. Секунду подумав, она решительно направилась к воротам.
— Как вы меня нашли?! — спросила она невпопад, выражая свою неприязнь не словами, а интонацией.
— Это непринципиально, — сухо ответил Зимин. — Сейчас нам надо выяснить вопросы поважнее…
— Вы прилипчивы как репей! — в сердцах выплеснула Тамара. — Что вам надо?!
— Пока — поговорить. Не прячьтесь, как ребенок, за забором, выходите сюда. Выходите, выходите…
Он сделал движение руками, словно расстилая перед ней дорожку. В то же время в этом жесте содержалась злая ирония, мол, ну и хлопот же с вами!
— Мне вас и отсюда хорошо слышно.
— Хорошо слышно меня может быть и другим. Или вы хотите посвятить в наши дела весь дачный поселок? Давайте сядем в машину. Мы и так уже серьезно рискуем, встречаясь на людях. Но вы сами заставляете меня нарушать элементарные правила безопасности.
Демонстрируя, что она никого и ничего не боится и ей вообще на все наплевать, Тамара резко открыла калитку и подошла к «Волге». Зимин распахнул переднюю дверцу, а потом обошел машину и устроился рядом.
— Вы так и не приступили к выполнению порученной вам операции? — спросил он.
Вопрос прозвучал очень официально. Подполковник словно подчеркивал, что церемониться не собирается — время для душеспасительных разговоров безвозвратно прошло. Теперь он будет строго с нее спрашивать.
— Нет! — ответила она.
— Почему?
— На то были важные причины!
— Ах, вот как…
— Да, именно так! Я сделаю это тогда, когда посчитаю нужным. Когда мне будет это удобно.
— Удобно?! Это что-то новенькое! Ну а хотя бы примерные сроки вы можете назвать?
— Не могу! И не терзайте меня. Я к вам в спецслужбы не нанималась!
— Хорошо, — пробурчал Зимин. — Тогда давайте послушаем одну пленку.
Он достал из бардачка аудиокассету — очевидно, она специально была приготовлена, чтобы не надо было долго ее искать, — и вставил в имевшийся в машине магнитофон.
Вначале из динамиков послышался едва слышный шорох, потрескивания, сменившиеся равномерными телефонными гудками — их было не меньше пяти. Потом что-то щелкнуло и раздалось короткое:
— Алло!
— Привет, это я, — поздоровался знакомый голос.
Хотя человек не назвал себя, ошибиться было невозможно: звонил кому-то Марков. А вот его собеседника Тамара точно не знала, и этот человек тоже не посчитал нужным представиться. От плохих предчувствий в сердце у нее что-то кольнуло, в висках застучало, ей стало трудно дышать. Не хватало только упасть сейчас в обморок.
— Привет, красавчик, — ответил глухой, насмешливый баритон. — Как твои дела?
— Нормально.
— Ты хочешь сказать, что уже дожал свою сучку?
— Почти. Я ей сообщил, что уеду не позднее, чем через неделю-полторы.
— Ее это очень расстроило?
— Прилично.
Неизвестный мерзко захихикал:
— Думаешь, она этого не перенесет?
— Скорее всего.
— Хорошая у тебя работа. Трахаешь эту симпатичную дуру и за это еще требуешь от нас деньги.
— Каждый делает то, на что способен, — в отличие от своего собеседника настроение Маркова было совсем не игривым. Можно даже сказать, что он казался расстроенным, немного подавленным. — Короче, думаю, на днях она сама притащит мне кассету. Лишь бы я не уезжал. Приготовьте обговоренную сумму. И еще, — он немного замялся, — чтобы вы ни решили с ней сделать после, я не хочу в этом участвовать. И не пытайтесь меня в это втянуть. Не хочу даже знать детали…
— Чистюля… Ладно, пока. Не забывай докладывать, — подытожил незнакомец.
После этого опять что-то зашипело, щелкнуло и наступила тишина.
Зимин подождал, затем подчеркнуто не торопясь, каким-то изящным, по его мнению, движением выключил магнитофон, вытащил кассету и, внимательно разглядывая ее, словно видел впервые, сказал:
— Эту запись мы сделали сегодня утром. Вскоре после того, как вы уехали от Маркова.
Он подождал реакцию Тамары, но она сидела молча, уткнув свой невидящий взгляд в колени. Только минут через пять горло у нее отпустило.
— Я сделаю то, что вы хотите. Обещаю… — через силу выдавила она.
— Может, отвезти вас в город?
— Зачем? Я на машине.
— А вы ее способны сейчас вести?
— Что? — погруженная в свои мысли, переспросила Тамара. — Ах, да, все в порядке.
Она как сомнамбула вышла из «Волги» и пошла в дом. По правде говоря, ноги у нее подкашивались, руки тряслись, и вести сейчас машину ей было опасно. Но и находиться рядом с подполковником в течение сорока — пятидесяти минут она не могла, даже если они ни о чем не будут говорить. Этот человек был свидетелем самого большого унижения в ее жизни.