Больно не будет
Шрифт:
— Эй, маленькая, ты как? Тебя колотит.
И правда, зуб на зуб не попадал. Разум словно заволокло пеленой, помню, как Яр стянул с меня одеяло, чтобы я хотя бы немного остыла, а я пыталась свернуться покомпактнее и тряслась, умоляла укутать. Потому что очень сильно холодно.
Потом приехал врач со скорой, мне поставили укол, послушали, посмотрели горло, померили давление. Встал вопрос о госпитализации. И вместо того, чтобы согласиться, я почему-то написала отказ. Ни разу в жизни не лежала в больнице и не верила, что какой-то вирус для моего крепкого организма может быть опасен.
Ярослав немного растерялся. Ему было сложно принимать решение касательно моего здоровья, он говорил с врачами, те, впрочем, не настаивали и угрозы жизни не видели. Мы договорились, что утром я вызову представителя частной лаборатории, сдам кровь, а если вдруг станет хуже, то точно сдамся врачам.
Потом я уснула крепким здоровым сном. Удобно устроилась на груди Яра, грелась об него, мне кажется, улыбалась во сне, потому что снилось что-то хорошее.
Угораздило же так сильно разболеться! Наверное, сказались стресс и истощение организма, в последнюю неделю я плохо спала, мало ела. Все эти разговоры вокруг разрыва помолвки, причитания моих родителей, мамы Юры… Опять же Ярик, мое виноватое счастье, который ни на минуту не покидал мои мысли. Все это смешалось в кучу и подкосило. Возможно, мне даже будут полезны эти несколько дней отдыха, чтобы перезагрузиться?
Но под утро я снова почувствовала себя хуже, проснуться не могла, голова тяжелее гири, в ушах бахало, глаза болели и слезились. Я пыталась найти в себе силы, чтобы просто позвать Ярослава, но не могла. То проваливалась в черную пустоту, то вырывалась из нее от резкой боли в горле, когда сглатывала слюну.
А потом почувствовала на себе его руки. Ярослав обнял со спины, прижал к себе. Я вздрогнула всем телом, даже сквозь медикаментозную пелену поражаясь, неужели я настолько горячая, что даже руки моего солнышка кажутся ледяными?
Ярослав обнимал все крепче, что-то шептал на ухо о любви, преимущественно неразборчивое, потому что очень тихо, практически беззвучно. Как бы я ни пыталась напрягать слух, ничего не могла разобрать. Гладил по моей спине, животу и груди, отчего я неприятно сжималась — он ведь знает, как я не люблю прикосновения к соскам! Только когда сильно возбуждена и ртом… но не так ведь. Не так!
У меня не было сил его оттолкнуть. Я не понимала, зачем он меня мучает. Во имя утреннего стояка? Так сильно захотелось секса перед сменой? Но я ведь не отказывала тебе! За прошлые сутки было три раза, и могло бы быть больше, если бы ты попросил. Я не против! Но не сейчас же… Мне так плохо, так ужасно плохо, любимый мой.
Я лежала на правом боку, подтянула колени к груди, пытаясь сжаться в точку, исчезнуть, раствориться в воздухе, раз не получается отбиться. Последнее выходило вяло, будто неуверенно. А еще я шептала:
— Пожалуйста… я так хочу спать… пожалуйста, не нужно. Я очень хочу спать, очень сильно хочу спать…
Просто оставь мое тело в покое. Он ведь никогда
Боже, нам обязательно нужно будет поговорить об этом, когда я поправлюсь!
Кое-как, сантиметр за сантиметром, я отползала на край кровати, давая понять, что не хочу. Пока крепкие руки не схватили меня властно и не притянули к себе.
Я снова начала трястись от холода, и мне пришлось закрыть рот и сжать зубы, чтобы они не стучали. Пыталась открыть глаза, но в комнате была кромешная тьма, и усилие оказалось напрасным. А еще очень сильно хотелось в туалет, я стискивала ноги, мне было очень стыдно описаться в постели, а терпеть выходило все сложнее, особенно когда широкая ладонь вела по животу, надавливая.
Ненавижу беспомощность! Плакать хотелось от собственной слабости, от нестерпимой головной и мышечной боли.
И когда он потянул мои бедра на себя, заставляя прогнуться, я поняла, что, может, лучше и правда сдаться и перетерпеть? Лишь бы это скорее закончилось, лишь бы он отстал от меня и позволил спать.
Но как же сильно я хотела спать! Я бы все отдала, полжизни, клянусь, лишь бы от меня отстали! Не помню, что было дальше, я сделала последнее усилие, чтобы оттолкнуть его — но куда там! Хрупкая больная девушка против тренированного бойца спецназа! Если он хочет секса, он его получит. Так, получается?
А потом я провалилась в черную бездну боли и разочарования, обмякнув и расплакавшись от обиды и жалости к себе. Мне казалось, что я совершенно одна, никто на свете за меня не заступится, разве мой Ярослав, мой герой, может так меня мучить? Трогая, когда умоляю не делать. Целуя плечи и спину, когда вырываюсь и прошу из последних сил — прекратить.
Я очень сильно хотела к маме. Почему я не поехала к ней, Боже, мне так хотелось к своей родной мамочке! Под ее защиту. Подальше от всех мужчин мира.
Проснулась я от дневного света, щедро лупившего в окно. Надо бы встать, проветрить комнату, сходить в туалет — писать хочется так, что аж режет, — задернуть шторы и снова лечь спать. Возможно, попить воды. Врач сказал, что мне нужно много пить, чтобы вирус скорее вымывался из организма.
Несложный план, вот только где бы найти силы на его реализацию?
Несколько минут я лежу в кровати, собираясь с духом. Прокручиваю в голове события этой ночи, морщась от отвращения и разочарования в человеке, которому так сильно доверяла. Впервые в жизни после секса я чувствую себя использованной вещью.
Я чувствую себя уже практически готовой начать двигаться, как слышу вибрацию сотового, лежащего на тумбочке рядом с диваном. Тянусь рукой к телефону, как ощущаю движение у себя за спиной.
Шок и неожиданность щедро впрыскивают адреналин в кровь. Где-то в глубине моего измученного тела словно хранился сундучок, резерв сил, и он мгновенно распахивается. Ярослав должен был уехать в шесть, в восемь у него уже построение.
Сейчас явно позднее шести утра. Я бы даже сказала, ближе к обеду.