Больно не будет
Шрифт:
Кременцов уже жалел, что подошел и заговорил и теперь вынужден словно оправдываться неизвестно за что, так обычно и бывает, если лезешь непрошеный.
— Да, действительно... Но вы знаете, я ведь плохо разбираюсь... во всем этом.
— В искусстве, вы хотите сказать?
— Наверное.
— Зачем же вы тогда сюда явились, позвольте спросить?! — Он не сдержал раздражения, оно прорвалось и в совершенно неуместном выхлесте голоса, и в резком взмахе руки. Тут девушка словно очнулась. Ее серые круглые глаза вспыхнули ответным возмущением.
— А почему вы меня допрашиваете?
— Моя! — сказал Кременцов.
Они стояли друг перед другом оба неприятно возбужденные, будто судьба неожиданно свела их, доселе незнакомых, на узенькой дорожке. Тимофей Олегович от злости запыхтел, Кира нервно теребила сумочку. Она первая осознала комизм ситуации. В разгневанном, с растрепанной, седоватой шевелюрой человеке она разглядела что-то домашнее, уютное. Она улыбнулась ослепительно, уверенная в силе своей улыбки.
— Так вы художник? Это ваши картины?
— С вашего позволения.
— Ой, извините. А я-то подумала...
— Что же вы подумали? Что я здешний сторож? Что именно вы подумали?! — Он не умел переходить из одного состояния в другое так быстро, как Кира, да и досада накапливалась в нем много дней. Так было желанно выплеснуть накопившиеся ядовитые газы, неважно на кого.
— Неужели все художники такие сердитые? Вот новость. Я никогда не разговаривала с живым художником.
— Да, я художник. И мне неприятно, поверьте, когда картины разглядывают, как магазинную витрину.
Кире лучше всего было попрощаться и уйти, но она обладала опасным даром мгновенного сопереживания. Она чутко впитывала чужие настроения и податливо, охотно на них отзывалась.
— Я, кажется, вас понимаю, — сказала она мягко. — Конечно, на выставку заходит много случайных людей... и вам как художнику... но ведь не всем быть знатоками. Что плохого, если... Извините меня, я не умею высказывать.
— Это вы меня извините! — буркнул Кременцов.
— Ой, да что вы!
— Да, да, извините! — повысил опять голос Тимофей Олегович. — Пристал к вам, а с какой стати? Так и напугать человека недолго. Художники, скажу я вам, народ взбалмошный. Многих из них вообще следует держать под замком.
Кира готовно засмеялась.
— Напрасно смеетесь, девушка милая, я не шучу. Вы думаете, наверное, люди искусства — это такие агнцы божьи? Уверяю вас, нет такого преступления, которое так называемые творцы прекрасного не смаковали бы многажды наедине с собой. А из всех них художники и архитекторы самые коварные. Осуществить свои изуверские замыслы им мешает только трусость.
Он говорил так убийственно серьезно, что Кира на всякий случай скорчила глубокомысленную гримасу.
— Это, наверное, оттого, что у художников богатое воображение, да?
— Воображения у них совсем нет, — отрезал Кременцов. — Во всяком случае, у тех, кого я знаю. Воображение им заменяет телепередача «Утренняя почта».
После этого замечания Кременцов галантно представился. Он предложил ей собственноручно показать выставку. Они переходили от картины к картине, и Кременцов давал пояснения заправским тоном экскурсовода, словно описывал не свои работы. Кира разгадала обаяние его мрачновато-насмешливой манеры.
— Эта картина называется «Девушка в песках». Написана в сугубо реалистическом ключе с претензией на сюр. Непонятно, что хотел выразить художник. Видимо, что-то глубоко личное и наболевшее. Может быть, в городе были перебои с горячей водой. Но это не важно. Интересно другое. Девушка написана с использованием финских и голландских красок, теперь такие очень трудно достать. Можно предположить, что у художника есть связи за границей.
Тимофей Олегович шалил, такое случалось с ним в последнее время редко. Ему почему-то показалось очень важным произвести впечатление на эту красивую девушку с внимательным, чутким взглядом. Он даже раскраснелся от удовольствия, издеваясь над тем, что стоило ему в прошлом усилий и мук. Водя Киру по выставке, он, может быть, впервые так отчетливо видел свои работы сторонними, беспристрастными глазами и с ужасом различал их фальшь и одномерность. Нет, разумеется, попадалось и что-то стоящее внимания: там — странное, загадочное выражение лица, там — чудное, прихотливое, волнующее переплетение цвета, но на общем сером и однообразном фоне все эти удачные крохи выглядели как случайные пятна солнца на сплошь затянутом тучами осеннем небе. Через полчаса натужной бравады он впал в тягчайшее уныние. Уже сам факт, что он затеял эту «экскурсию», увлекшись прелестями (а чем еще?) молоденькой девушки, представлялся ему омерзительным, мелким, суетным, лишний раз высветившим его низменную натуру.
— Ну вот, — сказал он печально. — Больше вроде и показывать нечего. Чем богаты, как говорится...
— Мне ужасно, ужасно понравилось. Спасибо вам!
— Да что уж там, — отмахнулся он, тем не менее взволнованно улавливая искренность ее любезных слов, впитывая их как сладкую отраву.
— Не мне оценивать, да я и не сумею, покажусь смешной... но знаете, Тимофей Олегович, я словно приблизилась к чему-то чистому, светлому, и хочется плакать.
— Да? — недоверчиво сказал Кременцов и вдруг неожиданно для себя добавил: — А не хотите ли выпить со мной кофе, Кира? Тут есть одно приличное место на третьем этаже.
В буфете, где, на их счастье, было мало народу, они разговорились совсем по-дружески. Кременцов принес от стойки тарелку пирожных, кофе. Спросил:
— Может быть, по рюмочке коньяку?
— Хоть по стакану, — бодро сказала Кира. — Но лучше не надо.
Все же Кременцов заказал немножко вишневого ликера, густого и пронзительно душистого.
— Нынешние молодые люди не умеют красиво ухаживать, — одобрительна заметила Кира. — Экономят на нашей сестре. В лучшем случае угостят портвейном. А у вас размах прямо королевский.
Кременцов поморщился от прозрачного намека на свой возраст. Он еще не вступил в ту пору, когда нагрянувшая старость представляется обезумевшему вдруг воображению второй молодостью, когда мужчина, если он еще в меру здоров, совершает множество нелепых поступков. Он не был в себе уверен.
— А вы работаете, Кира? Где?
Кира вела рубрику в техническом издательстве.
— Наверное, интересно?
— Очень. Главное, что с такой работой справится любой восьмиклассник. Никаких проблем.