Болонская кадриль
Шрифт:
— Хорошо. А что я должен сделать?
— Покончить с собой!
— Что?!
— Так или иначе, но вы должны исчезнуть раз и навсегда, чтобы мы с Тоской могли исправить глупость, случившуюся из-за вашего дурацкого вмешательства. И вот что, мой бедный друг: зарубите себе на носу, что она никогда вас не полюбит! Я хорошо знаю Тоску, она, уж простите, Санто Фальеро, любит меня!
— Правда?
— Правда!
Молодые люди угрожающе мерили друг друга взглядами, как вдруг Доменика Матуцци, проходя мимо, взяла их обоих под руки.
— Я очень счастлива, что вы так хорошо
Не ответив, Санто ускользнул от дружеской опеки тещи и, решительно направившись к жене, отозвал ее в сторону.
— Что на него нашло? — удивилась Доменика.
— Невыносимый характер!
— Жак, будьте откровенны! Что вы ему наговорили?
— Я? Да ничего… вернее, почти ничего… Просто попросил покончить с собой, чтобы я мог как можно скорее жениться на вдове… Заметьте, это был лишь совет… просьба… Я его вовсе не принуждал. К несчастью, у меня нет такой возможности…
— Жак, когда вы станете серьезным?
— Я и так достаточно серьезен, чтобы чувствовать себя несчастным!
В это время Санто подошел к ним вместе с Тоской. Опасаясь скандала, Доменика увела их в маленькую гостиную.
— В чем дело, Санто? — спросила она зятя.
— А то, что я хочу расставить все точки над «i». Вот этот тип преследует нас с Тоской с самого утра под тем предлогом, что, видите ли, любит мою жену и она якобы тоже его любит. Я хочу, чтобы Тоска ответила ему сама! Может, тогда он наконец поймет и отстанет от нас?
— Опасное дело вы затеяли, Санто, — ввернула Доменика, — и крайне неприятное для всех нас…
— Тем хуже! С этим пора покончить. Ну, Тоска…
Тоска заговорила прерывающимся голосом, не поднимая глаз:
— Будьте благоразумны, Жак… Теперь Санто мой супруг и нас ничто не может разлучить… Я ждала вас достаточно долго… но вы предпочли скакать по горам, по долам! Что ж, продолжайте в том же духе, Жак, а нам с Санто дайте возможность жить тихо и спокойно!
И, повернувшись на каблуках, Тоска убежала. Все были смущены и молчали. Наконец Санто решил закрепить победу:
— Ну, теперь вам все ясно, Субрэй? На вашем месте я бы ушел.
Санто тоже покинул маленькую гостиную, и Жак с Доменикой остались вдвоем.
— Вам очень больно, Жак?
— А вы в этом сомневаетесь?
— Тоска дурочка… Сто раз я ей повторяла, чтобы не торопилась выходить за Санто, но ее так злило ваше молчание… И что вы собираетесь делать теперь?
— Умереть!
Доменика улыбнулась. Этот француз и в самом деле стал истинным итальянцем!
Глава III
Было уже около полуночи, но с новобрачными и их родней еще оставалось человек двадцать самых близких друзей, и в том числе Субрэй, невзирая на все советы отказавшийся покинуть дом. Он сидел в кресле у двери совершенно один и неотрывно следил глазами за Тоской. А девушка, постоянно чувствуя на себе этот взгляд, все больше и больше нервничала. Вошли двое слуг с подносами, на которых поблескивали бокалы с шампанским, — наиболее стойким гостям предлагалось выпить напоследок за счастье и благополучие новобрачных. Как только слуги ушли,
— Простите… — шептал он. — Вы ничего такого не чувствуете?
И всякий раз удивленный гость требовал объяснений:
— Извините, синьор, я не понимаю смысл вашего вопроса…
— Ни жжения в желудке? Ни тошноты? Ни головокружения?
— Вы с ума сошли?
Субрэй с растерянным видом вздыхал.
— Лучше бы я и в самом деле лишился рассудка!
Гости пожимали плечами, полагая, что это глупая шутка, но все же поведение Жака удивляло, и мало-помалу в души ближайших друзей семейства Матуцци закралась легкая тревога. Узнав о маневрах Субрэя, граф заподозрил неладное и, остановив молодого человека посреди гостиной, громко потребовал объяснить причину грубого фарса. Опасаясь худшего, хотя и не вполне понимая, что бы это могло быть, Тоска под руку с Санто подошла поближе к отцу, а следом за ними — и Доменика. Клевавший носом Дино Ваччи протер глаза, не сомневаясь, что благодаря изобретательности француза этот скучный вечер закончится-таки фейерверком. Меж тем граф, хоть и побагровел от бешенства, все же заставил себя говорить спокойно:
— Субрэй! Вы вторглись в мой дом без разрешения, а теперь позволяете себе… Как расценить бестактные вопросы, которые вы осмелились задавать моим гостям?
— Я задавал их для очистки совести…
— И что это значит?
— Меня мучают угрызения…
— Какого рода?
Все окружили хозяина дома и его противника. Последний обратился ко всей аудитории:
— Дамы и господа! Я хочу, чтобы вы знали: я люблю Тоску Матуцци и она меня любит, а за Санто Фальеро вышла по ошибке!..
Подобное отсутствие такта возмутило женщин. Мужчины, тоже несколько шокированные, все же заулыбались. В упрямстве француза чувствовалось нечто глубоко трогательное. Только Лидия Фальеро попыталась было протестовать, но граф остановил ее:
— Прошу вас, дорогой друг, дайте этому господину закончить свой номер, а потом я вышвырну его вон!
— Однако сделанного не воротишь, — все с тем же несчастным видом упорствовал Субрэй. — В отместку я решил умереть — пусть, думал я, Тоска перешагнет через мой труп, отправляясь в свадебное путешествие…
Тоска зарыдала, а граф, не обращая внимания на ее слезы, стал уверять Субрэя, что ему пришла в голову замечательная мысль и он, Лудовико, очень жалеет, что у молодого человека не хватило пороха ее осуществить.
— Да в том-то и дело, — жалобно возразил Жак. — Я как раз предпринял первые шаги…
Все мгновенно насторожились.
— Несколько минут назад я вылил содержимое флакончика с ядом в бокал шампанского, но, прежде чем выпить, на минутку отлучился, а по возвращении обнаружил, что поднос с бокалами исчез. Ну и как же я мог отличить после этого свой бокал от тех, что слуги предложили вашим гостям?
Смешки и шушуканье сразу умолкли, и комнату окутала гнетущая тишина.
— Вы хотите сказать, что кто-то из присутствующих выпил отравленное вами шампанское? — с трудом открывая пересохший рот, выразил всеобщее беспокойство граф.