Болотная трава
Шрифт:
— Я не кошка, — сухо и коротко ответил Игорь.
— Ну а чего тогда?
— Слово своё она не держит.
— Это какое?
— Обещала уйти из розыска.
— И что?
— Генерал с ней поговорил. Ну и раздумала.
— Вообще-то генерал прав, — задумчиво произнёс Виталий. — Лена хороший работник, нужный. В нашем деле, сам знаешь, умная женщина иной раз двух умных мужиков стоит.
— Вот ты Светку свою к нам и посылай. Она тоже умная.
— У Светки другая специальность. Да и не подойдёт, характер не тот.
— Я другое понимаю. Нервов у меня на двоих не хватит… Я её предупреждал. Словом, разведёмся. И всё. И точка.
— Ну-ну. Ты же никогда не отличался торопливостью. Жениться примеривался два года. А разводиться решил за два дня?
— Не за два дня.
— Ну за два месяца.
— За три. И хватит. Чёрт меня дёрнул.
— Да выкинь ты эту дурь из головы, — рассердился Виталий. — Лена не игрушка, то взял, то бросил. И ты не мальчик.
— Именно что не мальчик, — проворчал Игорь. Но было видно, что он остыл и спорить ему более неохота.
Машина между тем уже катилась по бывшему Садовому кольцу и только что выскочила из тоннеля под площадью Маяковского. Стоял жаркий, солнечный, совсем не осенний день. Лишь слегка пожелтевшие кроны деревьев, видневшиеся по сторонам за лавиной машин, на далёких тротуарах, напоминали о наступающей осени. «Волга» неторопливо двигалась среди других машин, не стараясь, как обычно, их обогнать и не включая сирены. Это был тот редкий случай, когда её пассажиры никуда не спешили, не нервничали и не подгоняли водителя.
После короткой остановки под светофором на площади Восстания машина снова устремилась в тоннель, уже под Калининским проспектом, и наконец, миновав Смоленскую площадь, углубилась в переулки возле Плющихи. Вскоре она подъехала к аккуратному двухэтажному зданию у какого-то скверика, где на асфальтовой площадке сгрудились машины. Между ними ловко протиснулась и прибывшая «Волга».
Лосев и Откаленко, предъявив дежурному за стеклянной перегородкой свои удостоверения, поднялись на второй этаж и зашли в один из кабинетов, миновав комнату секретаря. Худощавый седоватый подполковник в очках с толстой роговой оправой на загорелом до черноты лице радушно усадил коллег и, выслушав Лосева, задумчиво потёр лоб и сказал:
— Ничем, дорогие товарищи, помочь не можем. Не было у нас такого происшествия. — И на всякий случай переспросил: — Вы говорите, двадцать третьего августа?
— Именно, — подтвердил Лосев. — Просил бы уточнить.
— И дать официальную справку, — хмуро добавил Откаленко.
— Только на официальный запрос, — тонко, но добродушно усмехнулся подполковник. — А пока уточним, если вам угодно.
Он снял трубку одного из телефонов возле себя и приказал дежурному прислать книгу происшествий за август.
Через минуту бравый сержант, подчёркнуто щёлкнув каблуками, уже положил книгу ему на стол.
— Та-ак, ну-с, поглядим, — сказал
Он перелистал книгу, без труда нашёл нужную страницу и внимательно всю её проглядел. Затем придвинул книгу через стол Лосеву и, постучав по странице пальцем, сказал:
— Прошу убедиться. Память ещё не подводит.
Лосев, в свою очередь, изучил все записи на этой странице, помеченной двадцать третьим августа, и тоже ничего нужного, даже похожего там не обнаружил, после чего подвинул книгу Откаленко. Тот бросил быстрый взгляд на нее и недобро усмехнулся.
— Может, не память подводит, а кто-то из сотрудников? — спросил он.
— Дело в том, — вмешался Лосев, — что наши данные не вызывают сомнений.
— Вызывают, — твёрдо возразил подполковник. — В свете наших данных. Наши-то данные как-никак официальные, а ваши… знаю я вашу работу, — и он многозначительно пошевелил в воздухе пальцами.
— Да и мы вашу тоже знаем, — хмуро буркнул Откаленко.
Подполковник в ответ лишь пожал плечами. А Лосев, помедлив и что-то про себя, видимо, решив, сказал:
— Тогда попрошу дать ещё одну справку.
— Пожалуйста, — недовольно пожал широкими плечами подполковник, которому замечание Откаленко, видимо, не понравилось.
— Кто двадцать третьего августа, — спросил Лосев, — дежурил из ваших инспекторов в районе Смоленской площади возле выезда из тоннеля приблизительно около четырнадцати часов?
— И эту справку можно дать, если требуется, — без особой охоты ответил подполковник и постучал пальцем по книге происшествий. — Тут и это указано. — Он снова открыл книгу и, вздохнув, сказал: — Проклятущая жизнь, я вам доложу. Всё время перед всеми виноваты. Тебя могут костить, как хотят. А ты благодари и кланяйся. Ещё исправиться обещай. Всякому, кто жалобу напишет. А то он ещё выше напишет. И не отмоешься. Вот такая работа.
— То-то вас все водители как огня боятся, — неуступчиво проворчал Игорь.
— Стараемся блюсти закон улицы. А чего это стоит, знаете? Вот вас бы к нам.
— У нас дел тоже хватает, — заметил Лосев.
— Да, но на вас не пишут! А мы всегда на глазах, всегда на улице. И всегда оказываемся в конфликтной ситуации, вот ведь что. Всегда кого-то надо наказывать. Значит, всегда есть недовольные. Я говорю, проклятущая работа.
— Зато из неё кое-что можно и извлечь, если подсуетиться, — мрачно усмехнулся Откаленко.
— Боремся, — вздохнул подполковник. — Наказываем, увольняем. А новых нет, новые не идут, или такие… Ну, сами знаете. Эх, вот в Лондоне, говорят, конкурс на должность полицейского восемь человек на место. Когда у нас так будет?
— У них безработица, — с еле заметным сожалением сказал Откаленко.
— Эту политграмоту мы знаем, — отмахнулся подполковник. — Но вот когда у нас конкурс будет, тогда только мы проблему с комплектованием решим. Во люди придут!