Болотник 3
Шрифт:
К каждому из этих этапов мне нужно подготовится. Нужно составит перечень вопросов, возможных ответов на них, подготовить аргументы и контраргументы и ещё много всего. Работы предстоит просто огромное количество, но я работаю с задором и энтузиазмом, который никогда ранее не проявлял. На кону ни много, ни мало, а моя жизнь. За умышленное убийство стольких человек, если это удастся доказать следаку, мне грозит расстрел.
— Седьмая! Приготовится к прогулке! — крик дежурного сержанте, разносящийся по коридору, прерывает мою работу. Седьмая, это номер нашей камеры, значит обращаются к нам.
— Ну пошли, погуляем… — гулять надо. Надо поддерживать
Бумаги я не убираю. Смысла нет их прятать, всё равно найдут и прочитают. В то время, когда подследственные находятся на прогулке, проводится обыск и осмотр камер, с целью обнаружения в них предметов, документов, вещей, изделий, веществ, продуктов питания, не разрешенных к хранению и использованию, приготовлений к совершению побегов, а также проверяется исправность замков, оконных решеток и другого оборудования. По результатам каждого обыска составляется рапорт, а по результатам технического осмотра — акт осмотра. Сейчас, когда нас в камере не будет, сюда зайдут как минимум три человека, профессионально подготовленных к таким мероприятиям, спрятать от них конечно что-то и можно, но очень сложно. Так что пусть всё лежит на столе, когда что-то не прячут, обычно оно и не вызывает подозрений. Я хорошо помню случай, когда в одной из колоний, среди других комнатных растений, на подоконнике спокойно, почти месяц, простоял куст конопли. При этом всю жилую зону переворачивали вверх дном каждый день, но вот на спокойно стоящие прямо на виду цветочки, никто и внимание не обратил. Нашли его только при проведении ежемесячной проверке, со специально обученной на поиск наркотиков, собакой. Да и то, спасти и отдать его на экспертизу не смогли, никто не обратил внимания, на то что спаниель заинтересовался цветком, а когда опомнились, от куста остался только голый стебель.
— Седьмая! Выходим! Лицом к стене, руки за спину — железная дверь открылась на половину, ограничитель не снят и из камеры можно выйти, только протиснувшись в узкую щель. Это сделано для того, чтобы содержащиеся под стражей появлялись в коридоре только по одному, а не всей дружной толпой. Нас в камере всего два человека, а значит встречающих нас сотрудников изолятора будет трое, как и положено по инструкции — на одного больше, чем конвоируемых.
— Ну хоть солнце сегодня есть — вздыхает полной грудью мой сокамерник, когда мы наконец то оказались в узком «стакане» прогулочного дворика. Со всех сторон пятиметровые, бетонные стены, а над головой решётка из арматуры, вплотную к которой приварен смотровой «мосток» с дежурным по прогулочному двору.
— Да, солнце, это отлично — подтверждаю я, с тоской смотря на забранное решёткой небо.
— Ты опять себя истязать будешь? — усмехнувшись спрашивает Паша, когда я принимаю упор лёжа, для отжиманий — покури лучше. До завтра ведь без курива сидеть, в камере не положено.
— Успею — между подходами говорю я — вообще бросать надо, тут и так до туберкулёза один шаг, а ещё куривом легкие забивать.
— Так, а чего ещё делать? Первая папироска в день, это как рюмка водки, сразу в голове шум и вставляет нехило. Единственная радость в этом гадюшнике. А вот душ, только через восемь дней, так что потеть не советую, шмотки тоже только там постирать можно.
— У меня есть во что переодеться, а сполоснуться и в камере можно. Ты бы лучше тоже немного позанимался, неизвестно, сколько нам тут ещё сидеть.
— Не. Я бы лучше в картишки
— Можно и в картишки, можно и в нарды с шахматами, только на кон ставим отжимания и приседания. И интерес есть и для здоровья полезно — согласился я, приседая.
— Ага. Если ты сто отжиманий проиграешь, то за десять минут отдашь, а мне весь день придётся корячится — кисло протянул Пашка.
— Зато мышцы подкачаешь. Всяко лучше, чем просто на жопе сидеть.
— Не интересно с тобой. Слова лишнего не скажешь, как нормальные люди в карты не играешь, всё пишешь чего-то.
— Ну какой есть. Терпи. Тебе деваться некуда, зато я не храплю.
— Ну да, есть в тебе всё же положительные стороны — смеясь соглашается мой невольный товарищ, закуривая вторую папиросу.
Час, это совсем не много, и он пролетел как один миг. Никогда бы не подумал, что простая прогулка на свежем воздухе может быть таким ожидаемым событием и может принести столько положительных эмоций. Как мало мы ценим, того что у нас есть каждый день. Раньше, ещё до следственного изолятора, я гулял по тайге каждый день. Только что-то потеряв, начинаешь понимать, что это то и было счастье.
— Седьмая! На выход! — синхронно вздохнув, мы потянулись к выходу с прогулочного двора.
— Отставить! Найденов! Остаёшься тут, отойти к дальней стене! Крикун! На выход.
Недоуменно переглянувшись с Пашкой, я отошёл, а моего сокамерника вывели из прогулочного двора. Моё одиночество продлилось не долго, дверь снова открылась, пропуская внутрь человека, одетого в зелёную форму и с погонами подполковника.
— Здравствуйте Кирилл Владимирович. Меня зовут Александр Романович Цуканов. Я хотел бы поговорит с вами без лишних свидетелей и ушей.
— Добрый день. Без лишних ушей не получится… — сказал я, поднимая голову на «мостик», где должен был находится дежурный сержант и никого там не увидел.
— Нам тут никто не помешает — улыбнулся мне подполковник.
— Очень интересно. И чем же я могу вам помочь?
— Знакома ли вам фамилия Марцев?
Глава 15
— Нет. Я слышу её в первый раз — для опознавания членов своей группы, у нас имеются специальные кодовые слова, и уж точно, никто не стал бы в слух произносить фамилию нашего куратора.
— Хм. Ну другого я и не ожидал. Тем не менее, я уверен, что данная фамилия вам знакома.
— Да каких только фамилий я за свою жизнь не слышал, даже Суходрищевых парочку знал. Может и эту как-то встречал. А вообще кто вы и что вам от меня надо? — задал я мучивший меня вопрос.
— Ну что же, имеете право знать. Имя вам я своё уже назвал, а работаю я в КГБ. Как иначе я смог бы пройти сюда, и разговаривать с вами?
— Логично. Ну и что же нужно от меня ещё КГБ? Вы и так уже у меня всё забрали и сейчас под расстрел подводите. Вам ключи от дома отдать, где деньги лежат? Так они тоже у вас. Не знаю, чем могу быть вам полезен.
— В первую очередь, Кирилл Владимирович, я хотел бы выразить вам своё восхищение. Вы без сомнений герой. Только вы, смогли дать отпор бандитам, и спасти всех оставшихся в живых членов вашей группы, и при этом вы шли туда только как свидетель, чьи показания нужно было уточнить. Отдельное спасибо за то, что спасли нашего сотрудника.
— Интересное у вас представление о чествовании «героев» и о благодарности за спасение жизни вашего майора. Расстреляете меня, а потом наградите посмертно? Ну и памятник конечно, можно даже во весь рост.