Болотные робинзоны
Шрифт:
— Может, и так, — согласился дед Никита. — А всё-таки от беды подальше.
Переносить мешки на другой берег было трудно: хотя Сашина курточка и дедова рубаха уцелели, но кожа на спине и плечах воспалилась и болела.
Дед Никита быстро перекинул мешок Саши на свои плечи.
— Иди, Сашок, вперёд, брод указывай, — сказал он твёрдо.
Саша ничего не посмел возразить.
Домой по знакомой дорожке Мишка с Рыжухой шагали охотно и проворно, точно не их вели, а они показывали
Вот и конец тропинки. У самого берега острова стоит бабушка Ульяна и напряжённо всматривается вдаль.
— Слава богу! — только и вымолвила она, всплеснув руками. — Где же вы их встретили? Да как спаслись?
— От тебя, бабка, не скроешься, — опустил на землю мешки дед Никита и, пошатнувшись, присел сам.
— Не видали они нас, счастье наше. И ушли. Говорили, будто совсем. Сашок их клятую речь понимает. А что было, — дай передохнуть, всё расскажу. — И, прислонившись к дереву, дед опустил голову и закрыл глаза.
— Ложись, ложись и ты, Сашок, — заторопилась бабушка Ульяна и потянула Рыжуху за верёвку. — Счастье наше, живые добрались, и на том вам великое спасибо.
Глава 9
ВОЙНА ВОКРУГ НАС КРУЖИТ…
Подготовка к зиме шла своим чередом, и в дружной семье никто не оставался без дела. Бабушка Ульяна с Андрейкой ухитрилась выкопать погреб для картошки, пока дед Никита с Сашей её ежедневно копали в огородах Малинки, а Мишка и Рыжуха перетаскивали на остров мешок за мешком.
— Вот, добро, — сказал как-то дед Никита, привязывая на широкую спину быка перекидной мешок, — отработается бычок, а как станут морозы, зарежем и мяса наморозим на целую зиму.
Саша даже лопату из рук выронил. Что? Съесть Мишку? Нет уж, этого не будет!
— Дедушка, — заговорил он дрожащим голосом. — Дедушка, я сена сам наготовлю много. Только Мишку нельзя есть, дедушка. Мишка нам друг.
— Это бык-то друг? — удивился дед Никита. — Никогда такого не слыхал. Ну ладно, наготовишь сена, — сбережёшь своего друга.
— Спасибо, дедушка, — обрадовался Саша и, обхватив руками Мишкину шею, прижался щекой к его блестящей чёрной щеке. Он поцеловал бы его, да боялся дедовой насмешки. Мишка принял ласку благосклонно: наклонив тяжёлую голову, дружески подтолкнул Сашу широким лбом так, что тот отлетел шага на три в сторону и едва устоял на ногах.
— Не балуй! — строго крикнул дед Никита Саше и, размахнувшись лопатой, стукнул Мишку по широкой спине. — Где это видано — с быком в игрушки играть? Он тебе так наиграет, что костей не соберёшь. Скотина страх должна понимать!
Глухой рокот прервал их разговор. Ближе, ближе… Из-за леса вдруг выплыли две чёрные точки,
— Самолёт! — закричал Саша. — Дедушка, самолёт! Как бы узнать — наш это или немецкий?
Самолёты промелькнули над их головами, шум моторов быстро замер вдали. Дед Никита подошёл к быку и взялся за верёвку, привязанную к его рогам.
— Идём, Сашок, — поторопился он. — Как бы ещё немцы к нам на головы не посыпались.
Уже подходя к острову, Саша вдруг остановился и прислушался.
— Дедушка, дети кричат, — проговорил он удивлённо, — слышишь?
Дед Никита приложил руку не к глазам, как обычно, а к уху.
— Ну и что? — проворчал он, продолжая идти за Рыжухой. — Им больше и делать нечего. Не плачут и то ладно.
— Слово какое-то повторяют, — вслушивался Саша. — А что — не разберу.
— Коска, коска! — донеслось уже отчётливее из-за поворота. — Ой, коска!
Саша обогнал Рыжуху и проворно взбежал вверх по тропинке.
— Дедушка, смотри! — крикнул он.
Гришака, Маринка и близнецы тесной кучкой столпились на лужайке перед домом вокруг чего-то маленького, пёстрого. Гришака присел на корточки, протянул руку.
— Живая, — проговорил он, — ишь, глядит!
— Мя-у, — тихонько послышалось в ответ.
Кошка сидела не шевелясь, прижавшись к кустику травы. На чёрной мордочке, казалось, жили только золотые испуганные глаза.
— Вот здорово! — воскликнул Саша. — Сама, через лес, через топь пришла! Голодная, наверно.
Маринка подняла кошку и ласково прижала к груди.
— Домой снесу, — сказала она серьёзно, как взрослая. — Молока дам. Куда ей деваться-то.
— Домой! — радостно запищали близнецы и, по привычке взявшись за руки, затопали за Маринкой.
Дед Никита и Саша убрали картофель, привязали Рыжуху и Мишку. Наконец Саша открыл дверь и остановился на пороге.
Близнецы, взгромоздившись на нары, с восторгом наблюдали, как кошка, давясь и захлёбываясь, лакала молоко из глиняного черепка. Маринка, сидя на корточках, осторожно гладила пёструю спинку.
— Не мешай ей, — сказала бабушка Ульяна. — Самая это нам удача, что кошка к дому прибилась. Чья она — не припомню, только примета верная: кошка на три цвета — дому прибыль. Как она болотом-то пройти сумела?
А кошка, вылизав черепок насухо, оглянулась, прыгнула на печку и, поджав лапки, замурлыкала, точно и век тут сидела.
К вечеру всегда дружные ребята чуть не перессорились: кому спать с кошкой.
— Я её первый увидел, — доказывал Гришака и даже раскраснелся.
— А я её в избу принесла, — спорила всегда тихая Маринка.