Болотный кот

Побережник Николай

– Ты был там?

– Да, еще когда служил при славном князе… отвозил туда разбойников на каторгу.

– Охраны много?

– Под сотню.

– Да… многовато, – задумался я.

– Мы выкупим твоего Вараса… Грешат там этим, и бывает, что продают в рабство каторжан.

– О как. А что, не проверяют те же Хранители, как их подопечные поживают?

– А как проверишь? – улыбнулся Тарин. – Был, был да сгинул, может, на копях привалило, может, другие каторжане забили за пайку да углем присыпали… всякое там случается.

– И что, вот так приедем и скажем, а продайте-ка

нам кузнеца Вараса?

– Нет, конечно, деньги есть, купим пару халатов вон в старом городище побогаче, да сойдем за купцов, попросим показать тех, кто покрепче и из недавно осужденных, и выберем три человека вместе с Варасом.

– Зачем три-то?

– По одному не продают… жадные.

– Ясно.

– С жеребцами-то что делать будем?

– А что?

– Как что, а кормить, поить, обиходить? Много забот с ними.

– А, вот ты о чем.

– Моего можно продать и на фураж и фургон выменять, – вступил в разговор молчавший до этого Талес.

– Решил, значит… ты с нами?

– Нет… просто, он мне не пригодится.

Я обратил внимание, что Талес немного замкнулся и что-то там себе думает.

– Эй, княжий сын… а что это ты удумал, – наклонился к нему и тихо спросил Тарин.

– Завтра к нам князь Палей пожалует, и я поквитаюсь с ним.

– Ну и дурак… Сомневаюсь, что получится, охранители у него ловкие и глазастые, сгинешь бесславно как убивец и разбойник, опозорив при этом память об отце своем.

– Может, это единственная возможность за всю мою жизнь… чтобы отомстить, – обиженно ответил Талес.

Тарин оглянулся на сидящих в дальнем углу казармы других ополченцев и тихо, но как-то более чем настойчиво начал выговаривать Талесу:

– Вот ты княжьих кровей, а ума у тебя, как у стряпухи на постоялом дворе, хоть храбрости и удали не занимать… Убив Палея, ты не отомстишь, ты просто обесчестишь себя и свой славный род, тебя или охранители сразу убьют, или потом с позором казнят. Это судьба сына славного князя Васлена?

Талес молчал, сопел и слушал, а Тарин продолжил:

– Лишить их всего… власти, денег и чести, рассказать людям правду о смерти Васлена и вернуть себе то, что принадлежит по праву рода княжеского. Вот какой должна быть твоя месть!

Тарин откинулся на стену и раскурил трубку, которую он плотно набивал, пока делал внушение Талесу.

– Как же мне это сделать?

– Нам, Талес, нам… Надо только подождать и сделать все с умом.

У Талеса пару раз чуть вздрогнул подбородок, он отвернулся и, уткнувшись в соломенный матрас, чуть слышно почти простонал:

– Сагал…

– Думаю, что и покойный Сагал поддержал бы Тарина, – похлопал я по плечу Талеса.

Он снова сел, развернувшись, к нам и сказал:

– Хорошо… Двадцать лет ждал, подожду еще немного.

– Вот это другое дело, это разумно, – сказал я и потряс флягой, на дне еще плескалось, и я протянул ее Талесу, – расскажи нам свою историю.

– …Сагал рассказывал, – поморщился Талес, сглотнув крепкую настойку, – что отец… после того как княжна умерла, переживал, что не будет наследника рода. Потом он полюбил дочь купца солевара, мою мать… Но сами

понимаете, как могла отнестись княжеская знать к их отношениям, которые они скрывали несколько лет, а потом, когда я родился, Васлен объявил всем, что собирается жениться, но никто не знал на ком. Тогда Палей и Талий, два брата, старого богатого рода, которым по решению Совета Хранителей могла перейти власть, отравили отца вином. Отец был сильным… он умер не сразу, а может, и яд был слабым, и он, уже умирая, признался Сагалу, что у него уже есть сын, то есть я, и попросил обо мне позаботиться и воспитать. А потом воевода поднял мятеж, не поверив в смерть отца…

– Ну дальше я знаю, – кивнул Тарин.

Алкоголь на пару с «анестезией» возымел просто убийственный эффект, голова совсем отяжелела, я прилег на топчан и меня как выключили.

Глава 30

Ужас… было ощущение, что я вчера намешал водки, пива и еще черт знает чего. Болела голова и сильно мутило. Открыв глаза, понял, что еще не рассвело, у входа в казарму горела лампадка, на свет которой я побрел, прихватив котелок. Зачерпнул воды из небольшой бочки у входа и вышел на улицу. Свежо… сразу начало знобить. Деревянное строение «туалет типа сортир» находилось у высокого деревянного забора, метрах в ста от казармы, сделав несколько больших глотков, я побрел к нему. После экстренной чистки желудка полегчало, и я пошел обратно…

– Что, друг, перебрал? – раздался голос сзади.

– Угу… – ответил я и, не оборачиваясь, пошел дальше.

– Подожди, посвечу, а то нос расшибешь, – догнал меня караульный с большим масляным фонарем.

– Да не… – хотел было я отказаться и поблагодарить, но вовремя сообразил, что я хорошо вижу в темноте, а вот это знать не нужно окружающим, – Да, неплохо было бы.

– Ты ведь из ополченцев, ну что с Ровного Камня вернулись?

– Угу…

– Много их было?

– Кого?

– Ну икербов.

– Не считал, вроде в два раза больше.

– Хм… а тут люди говорят, две тысячи их было.

– Нет, – улыбнулся я начинающим обрастать небылицами результатам нашего похода, – сотен шесть их было, не больше.

– А… – хотел что-то еще сказать караульный.

– Спасибо, что проводил, друг, – хлопнул я его по плечу и вошел в казарму.

Умывшись и одевшись, я сел у входа под лампадкой и принялся править точильным камнем лезвие меча. Интересно… ни сколов, ни глубоких зазубрин, постарался кузнец. Ничего, потерпи немного, Варас, скоро будешь свободен.

– Разреши посмотреть твое оружие? – спросил подошедший ополченец, высокий и крепкий парень с зашитым порезом на лице и повязкой на глазу.

– Вот, – согласился я и, протерев смоченной лампадным маслом тряпкой лезвие, протянул ему меч.

– Ого, легкий-то какой… Хартской ковки?

– Да.

– Очень дорогой, такой целого многодворца стоить может.

– Да, он дорого стоит, можно сказать, он для меня бесценен.

– Я видел, как ты бился, ты очень быстрый… научи меня.

– Что ты, – хохотнул я, не скрывая удивления, – мне самому еще поучиться бы.