Большая четверка
Шрифт:
— Господи, мне не верится, что я снова на свободе.
— А теперь, когда вы немного пришли в себя, мосье, я хотел бы услышать вашу историю с самого начала.
Лицо Холлидея вдруг окаменело.
— Я ничего не помню.
— Что так?
— Вы слышали что-нибудь о Большой Четверке?
— Кое-что слышали, — сухо ответил Пуаро.
— Вы не знаете того, что знаю я. Они обладают неограниченной властью. Если я буду молчать, то останусь жив, если скажу хоть слово, то не только я, но и мои близкие будут уничтожены. И не нужно меня убеждать. Я много знаю, но… ничего не помню.
И, вскочив с кресла, он вышел
Пуаро не скрывал своей досады.
— Значит, вот как обстоит дело, — пробормотал он. — Большая Четверка выиграла и этот раунд. Что это у вас в руке, Гастингс?
— Какой-то клочок бумаги. Графиня что-то написала, — перед тем как уйти, — объяснил я. Пуаро внимательно прочитал:
— «Au revoir [21] — I. V.» [22] Подписалась своими инициалами. Это, возможно, совпадение, но они похожи на римскую цифру четыре. Любопытно, Гастингс, очень любопытно.
21
До свидания (фр.)
22
I.V. — инициалы имени и фамилии графини в английском оригинале — Inez Veronedu.
Похитители радия
Ночь после освобождения Холлидей спал в соседней комнате. Я слышал его стоны и проклятия, которые он произносил во сне. Несомненно, пребывание на той вилле настолько расшатало его нервную систему, что утром следующего дня он вообще наотрез отказался говорить о Большой Четверке. Только опять твердил, что у них неограниченная власть, что они грозились погубить его и его близких, если он кому-нибудь хоть что-то расскажет.
После завтрака он уехал к жене в Англию, а Пуаро и я остались в Париже. Меня обуяла жажда деятельности, и спокойствие Пуаро меня раздражало.
— Ради Бога, Пуаро, — настаивал я. — Надо срочно ехать — и скорее — за ними.
— Очень хорошо, mon ami, очень хорошо. Но куда? И за кем?
— За Большой Четверкой, конечно.
— Cela va sans dire. [23] Но как вы собираетесь это сделать?
— Обратиться в полицию и… — начал я.
— Они поднимут нас на смех — и правильно сделают. У нас нет никаких доказательств, почти никаких. Мы должны ждать.
— Ждать чего?
— Их следующего хода. Вы, англичане, большие любители и ценители бокса. Так вот: если один боксер выжидает и только изредка наносит удары, набирая очки, то второй, чтобы не проиграть по очкам, обязан атаковать — и ему приходится раскрываться. Так вот, теперь наша очередь выжидать.
23
Разумеется (фр.)
— А они будут атаковать? — засомневался я.
— Непременно. Вы же помните, как они старались выпроводить меня из Англии, потом мы вмешались и спасли бедолагу Гранта от виселицы, а теперь мы сорвали им планы здесь, в Париже. Нет, Гастингс, они это так не оставят.
В этот момент раздался стук в дверь, и, не дожидаясь приглашения, в комнату вошел какой-то мужчина. Он осторожно закрыл за собой дверь. Мужчина был высокого роста, худощавый, со слегка крючковатым носом и болезненно бледной кожей. Одет он был в плащ, застегнутый до самого подбородка, а шляпа его была надвинута на глаза.
— Прошу прощения, господа, за мое бесцеремонное вторжение, — сказал он мягким голосом, — но у меня довольно необычная миссия.
Улыбаясь, он подошел к столу и уселся на стул, стоящий рядом. Я хотел было вскочить, но Пуаро жестом остановил меня.
— Вы сказали, молодой человек, что у вас к нам довольно необычное дело. Мы вас слушаем.
— Дорогой мосье Пуаро, все очень просто. Вы мешаете моим друзьям!
— Каким же образом?
— Послушайте, мосье Пуаро, это несерьезно. Вы прекрасно знаете, о чем идет речь.
— Это зависит от того, кто ваши друзья.
Молодой человек молча вынул из кармана портсигар, открыл его и бросил на стол четыре сигареты. Потом, также без единого слова, он положил сигареты обратно в портсигар и спрятал его в карман.
— А… — протянул Пуаро. — Вот оно что. И что же ваши друзья хотят?
— Они хотят, чтобы вы направили свои замечательные способности, свой редкий талант на раскрытие уголовных преступлений, словом, чтобы вы перестали мешать им и снова занялись проблемами великосветских дам. Ведь они ваши основные клиенты?
— Тихое отступление, — прокомментировал Пуаро, — а если я откажусь?
Молодой человек сделал выразительный жест.
— Мы будем об этом сожалеть, — сказал он, — а также все поклонники и поклонницы таланта великого Эркюля Пуаро. Но самые горячие сожаления не смогут воскресить человека, вернуть его к жизни…
— Вы очень деликатны, — кивнул Пуаро. — А если я… соглашусь?
— В этом случае я уполномочен предложить вам… компенсацию.
Он вытащил бумажник, достал оттуда десять ассигнаций и бросил их на стол. Каждая банкнота была достоинством в десять тысяч франков.
— Это только небольшой аванс с нашей стороны. Вы получите в десять раз больше…
— Бог ты мой, — закричал я, вскакивая на ноги, — и вы смеете думать!..
— Сядьте, Гастингс, — приказал Пуаро. — Сядьте и умерьте свои порывы. А вам, мосье, я вот что скажу. Ничто не мешает мне позвонить в полицию, а мой друг позаботится о том, чтобы вы не убежали…
— Звоните, если считаете это целесообразным, — спокойно сказал наш посетитель.
— Послушайте, Пуаро, — вмешался я. — Сколько же можно… Звоните в полицию, и покончим с этим делом.
Поднявшись, я прошел к двери и стал к ней спиной.
— В данной ситуации это решение кажется мне наиболее разумным, — сказал, как бы уговаривая себя, Пуаро.
— Вы уверены, что действительно поступаете разумно?
— Ну звоните же, Пуаро! — настаивал я.
— В таком случае вы несете ответственность за последствия, Гастингс.
Как только Пуаро поднял трубку, мужчина вдруг прыгнул на меня, словно кошка. Я был готов к этому, и через минуту мы, вцепившись друг в друга, катались по комнате, опрокидывая стулья. Почувствовав, что он вот-вот выскользнет, я сжал его еще сильнее. Он перестал вырываться. Я уже предвкушал победу, как вдруг случилось неожиданное. Разжав руки, я улетел в сторону головой вперед и врезался в стену…