Большая и грязная любовь
Шрифт:
– Я сделал, – отозвался зеленоглазый. Причем так буднично, словно речь о пустяке.
Это и был бы пустяк, если б не одно «но» – в семь я еще спала и никаких обид по поводу молчаливого попустительства начальства тире любовника не высказывала.
– Глеб, а почему ты сразу не сказал?
– Розочка моя, тебе заняться больше нечем? – не выдержал шеф. – Ну так пойди доступ свой проверь, что ли! Или пасьянс разложи! Или с Мариной какую-нибудь очередную фигню обсуди! Или начальника
Капец. Он что, обиделся? И… и он что, за мной следит?
– Глеб…
Ноут был отодвинут.
– Иди сюда, розочка, – прошептал Глеб, а еще пальчиком поманил.
Я сделала шаг вперед, чтобы тут же оказаться пойманной и усаженной на шефские колени. Потом меня ухватили за подбородок и заглянули в глаза.
– Розочка, а какой реакции ты ждала? Действительно думала, что я способен спустить подобное?
Уф… Я не думала, просто… я видела.
– Или считаешь, будто это решение – повод для гордости? Я отстранил хорошего сотрудника, Крис. Очень хорошего!
– Глеб, я…
– А все почему? – перебил зеленоглазый. – Потому что она женщина… Женщине нельзя дать по морде, вызвать на дуэль тоже нельзя… ничего нельзя. Либо терпеть, либо убирать.
– Глеб!
– Тшш… – Он коснулся губами моих губ и тут же отстранился. – Я ведь не спрашиваю, почему ты не помнишь элементарных вещей.
Я выдохнула. Потом вдохнула поглубже и выдохнула еще раз. Так, спокойно! Главное, не обращать внимания на мурашки, которые от его поцелуя побежали и… Черт!
Глеб был уверен, что про узлы и все эти макраме-ковры я знаю, но на заседании Мегера подтвердила обратное. В том, что Мегера способна распознавать правду и ложь, сомнений никаких. И если Глеб заговорил о провалах в памяти, если осмелился отстранить грудастую от работы, выходит… он ей ничего не должен, он ее ни о чем не просил! Заявление брюнетки стало для Глеба сюрпризом, или…
– Ты меня проверял? Ты взял меня на заседание, чтобы столкнуть с Мегерой и послушать, что она скажет? Ты хотел проверить, что из этого всего мне известно?
– Крис… не надо.
Он опять губ коснулся, в глубине изумрудно-зеленых глаз появились знакомые алые всполохи.
– Но меня же убить могли, – выдохнула я.
– За что? – прошептал тот, чьи прикосновения становились чувственней с каждой секундой. Пальцы уже не удерживали подбородок, они его поглаживали. Пальцы второй руки столь же ласково поглаживали ногу, под юбкой, чуть выше чулка.
И я точно знала, что если промолчу сейчас, то Глеб предпочтет забыть вопрос, вот только черт за язык таки дернул:
– За то, что знаю лишнее.
Шеф отстранился, окинул насмешливым взглядом.
– С чего такие выводы?
Черт, ну как? Мафия всегда убивает тех, кто узнал ее тайны. А в том, что озвученное на совещании именно к тайным знаниям относится, сомнений никаких.
Вслух пришлось сказать иначе:
– А разве нет?
Глеб отвечать не торопился – просто смотрел в глаза и продолжал гладить кожу и кружево чулка. Его вторая рука к тому времени на грудь скользнула, пальцы выводили хаотичные, но крайне волнующие узоры. Ткань жакета от жара этих прикосновений не спасала…
– Нет, – наконец, отмер шеф. – За знания у нас не убивают, их просто стирают, если нужно. А вот самозванцев у нас действительно не любят… Кто ты, розочка моя?
Вот же ж…
Я уже открыла рот, чтобы выложить Глебу все, но интуиция… эта дурацкая интуиция возопила так громко, так неистово.
– Не могу, – выдохнула я. – Прости, мне нельзя говорить об этом.
Вопреки ожиданиям, брюнет ни капельки не удивился.
– Я так и думал. – Он практически мурлыкал. – Я так и думал, розочка…
Пальцы Глеба скользнули вниз, ловко расстегнули первую пуговичку жакета. Действие было неуместным, но чертовски волнующим.
– Глеб…
– А вот мне говорить можно, – выдало начальство, расстегивая две оставшиеся пуговицы. – И знаешь, что я обо всем этом думаю?
– Что?
– Тебя подставили, – выдохнул зеленоглазый и завладел моим ртом. Его пальцы снова выводили узоры, но теперь ткань жакета не мешала. Ласки становились жестче с каждым мгновением, и прерывать их никто не собирался.
Касания Глеба будили бешеное желание, и это несмотря на ужас, который холодной змейкой скользил вдоль позвоночника. В какой-то момент я полностью утратила связь с реальностью, и только легкий укус, которым наградил шеф, помог вынырнуть из этого омута.
– Тебя подставили, – повторил Глеб хрипло. – Отдали на откуп зверю.
– Какому зверю? – Мой голос тоже хрипло прозвучал.
– Мне… – отозвался зеленоглазый.
Новый поцелуй я предотвратила самым банальным образом – приложила ладошку к его губам. В голове клубился туман, но я отчаянно пыталась мыслить трезво.
– Глеб, ты не злишься?
Рассмеялся. Потом отстранил, вынудив встать. Тоже поднялся. Легкой походкой пересек кабинет, запер дверь и направился к шкафу с напитками. Я же с удивлением отметила, сколь резко изменилось его настроение – он ведь недавно мрачнее тучи был, а теперь…
– Знаешь, я уже начал думать, что это морок, – сказал Глеб, откупоривая бутылку «брюта». – Или сумасшествие.
Я стыдливо запахнула жакет, приняла бокал с искрящейся пузырьками жидкостью.
– А оказалось?