Большая игра
Шрифт:
Эльвин решил, что будет действовать по обстоятельствам. Возникнет удобный повод расспросить, можно и расспросить. А нет… Так и нечего лезть в чужую жизнь. Само все постепенно прояснится.
С другой стороны, ощущение, что Эльвин является фигурой в чужой игре, значительно усилилось. Нестыковок становилось все больше, а объяснений не прибавлялось. И чья-то сильная воля, чей-то разумный замысел нависал над туманом таинственности. И очень важно было, чей именно. Потому что от этого всецело зависело, сопротивляться ему или же, наоборот, подыграть.
Вот только не могла это быть воля эльфов. Они бы могли
К счастью, кроме эльфов, игру мог затеять и Совет Лиги. Вот у них был резон скрывать и свое участие в игре, действуя через подставных лиц, и не разъяснять все тонкости исполнителю, если они, в качестве такового, выбрали Эльвина. Беда в том, что у них не было возможностей для такой игры. Все происходило на эльфийском аллоде, а значит, не было у Совета Лиги тайного способа повлиять на решение трибунала, с которого все началось. Они могли в открытую потребовать от трибунала нужного решения, так как любые судебные органы Лиги стояли выше любых судебных органов членов союза. И, если это не было сделано, если Эльвина попросту не отконвоировали на столичный аллод Кватох, значит, и Совет Лиги тут ни при чем.
Оставались только канийцы, а это не лучший вариант. Или не только?
Спускаясь с мостика, Эльвин задумался. А не может ли быть замешана в игре сама Империя? С точки зрения ее интересов – могла. Ее задача просто не дать Лиге узнать о новом оружии. Но какие средства хадаганцы имели для этого? На взгляд Эльвина – никаких. Если только не было предателя среди эльфов. Но предатель в Совете Восьми Домов – это уж совершенно неправдоподобно.
Но, с какой стороны ни возьмись за ниточку, Карине в этой игре все равно не было места. При всей ее таинственности. Встреча с ней была совершенно случайной, непредсказуемой, как и реакция самого Эльвина на эту встречу. Такие вещи нельзя просчитать, а значит, нельзя сделать частью интриги. Какие бы новые сюрпризы ни преподнесла Карина, ее причастной к чужой игре просто немыслимо было считать.
Но как ни странно, такое рациональное объяснение ничуть Эльвина не успокоило.
– Идем в «каюту», – предложил Эльвин спутнице, когда оказался на палубе. – Мне надо прийти в себя.
– Иди. – Карина улыбнулась. – Но мне, чтобы прийти в себя, лучше остаться на палубе. Не обидишься? Я потом подойду.
– Конечно! – ответил Эльвин, пытаясь скрыть облегчение.
Меньше всего ему сейчас хотелось разборок и объяснений.
Закрывшись в «каюте» и устроившись на кровати, Эльвин погрузился в раздумья, пытаясь понять, как вернуть себе бразды управления собственной жизнью. Но он не приблизился ни к одному приемлемому решению, когда в дверь осторожно постучали. Судя по мягкому звуку – гибберлинг.
– Да, сейчас! – отозвался Эльвин.
Пришлось подняться с кровати и отворить дверь. На пороге, переминаясь с ноги на ногу, стоял капитан Молчун, держа в руке завязанный на шнурок мешочек из кожи.
– Проходи, садись! – Эльф указал на табурет.
– Да я ненадолго. Просто подумал… Мы бы без вас не справились с этим монстром. И знаешь… Мне совестно брать с вас плату теперь. Возьми деньги обратно. И не отказывайся, очень тебя прошу. Вы оплатили это путешествие не деньгами, а нашими жизнями, а это ценнее.
– Честно говоря, деньги для меня сейчас лишними не будут, – признался Эльвин. – Так что спасибо огромное. Для меня это правда важно.
– Для меня тоже. Мы, гибберлинги, не только охотники, но и торговцы. А главный закон торговцев – не бери чужого и не отдавай своего. Это твое!
Он протянул мешочек с монетами, а Эльвин почтительно его принял.
– Спасибо! – еще раз поблагодарил эльф.
Молчун коротко поклонился и покинул «каюту».
Такого поворота дел Эльвин не ожидал. Не приходилось ему слышать о какой-то особой честности или щедрости гибберлингов. Но, похоже, капитана действительно впечатлил сегодняшний бой. И это замечательно.
Эльвин развязал мешочек, перевернул его, чтобы высыпать монеты и сосчитать их, но когда высыпались на стол, Эльвин с удивлением увидел, чти ото не монеты из его «коллекции», а какие-то случайные, отчеканенные на аллоде Ди-Ардер.
Понимая, что Молчун еще не успел вернуться на мостик, Эльвин, пригнувшись, бросился в проход и догнал гибберлинга уже у выхода на палубу.
– Подожди! – окликнул он. – Эти деньги, что ты мне отдал. Это именно так, которые Карина отдала тебе в качестве платы за проезд?
– Да, конечно, – с удивлением ответил капитан. – Я из кошеля не доставал, просто бросил в сейф. А что?
– Нет, все нормально. Я просто уточнил.
– А… Хорошо. Наверное девушка тебе другую сумму назвала?
– Да. Она доложила свои, проказница. – Эльвин хохотнул. – Ну это я с ней разберусь. Спасибо.
Вернувшись в «каюту», Эльвин снова запер за собой дверь, уселся на табурет и убрал деньги обратно в кошель, бегло пересчитав. Сумма была приличная, примерно треть от содержимого его тайника. Вот только взяты монеты были не оттуда. Определенно. Карина получила эти деньги от кого-то другого, в одном ей известном месте. И солгала, что забрала их в доме бывшего капитана.
Теперь понятно было, зачем она перед выходом поинтересовалась, какая сумма находится в тайнике! Ей нужно было знать, хотя бы примерно, сколько взять в другом месте. Вот только она и представить не могла, что монеты в тайнике Эльвина особые, отчеканенные на разных аллодах, и собрать их все быстро не получилось бы никак.
В голове возник целый ряд вопросов, многие из которых сразу приобрели статус жизненно важных. Первый, самый главный: от кого Карина получила такие немалые деньги, и почему ей их дали? Второй – почему она взяла их там, имея все возможности забрать монеты в тайнике Эльвина.
Это было странно. Очень. Если кто-то обещал девушке крупную сумму, почему нельзя было заскочить к Эльвину и забрать еще? А, к тому же, это дало бы гарантии, что тайное не станет явным. В условиях побега с родного аллода ни одна монетка не была бы лишней. Почему тогда?
Одним из объяснений могла быть засада у дома Эльвина. Карина распознала ее и не стала соваться в дом. Если так, значит, она работает не на эльфов, ведь засаду могла устроить только Городская Стража аллода Ди-Ардер. И, если девушка ее опасалась, значит, играла за другую сторону. За какую – не ясно.