Большая игра
Шрифт:
Мы перебрались в кабину пилота. Из нее открывался потрясающий вид на озеро Туонела, над которым мы пролетали. С высоты оно казалось еще больше, чем я его себе представлял. Настоящее море. Туман рассеялся, и водная гладь поблескивала в неярких лучах солнца. У берега до сих пор полыхал огонь, а под водой виднелось темное очертание тонущего самолета.
Я посмотрел на президента и догадался, что он думает о людях, что летели с ним на Борту. Хазар и Моррис, может, и заслужили уйти на дно вместе с самолетом,
— Сэр, — обратился капитан к президенту. — Мне только что пришло сообщение из Пентагона. Несколько минут назад вице-президента нашли в ванной мертвым. Предполагают, что он поскользнулся на мыле и разбил голову.
— На мыле?
— Такая у меня информация, сэр.
— А вы вот, капитан, когда-нибудь поскальзывались на мыле?
— Никак нет, сэр.
— И я нет. Думаю, кто-то помог ему поскользнуться. Тот же человек, что помог ему все это провернуть: мой «вице» был не на столько расчетлив, чтобы организовать все в одиночку. Кто-то заставил вице-президента замолчать прямо в Пентагоне. И кто бы это ни был, он наверняка еще там. — Президент на секунду задумался.
— Капитан, прикажите охране перекрыть Пентагон. Тот, кто открыл на меня охоту, еще внутри.
— Перекрыть? Все здание?
— Это приказ. Выполняйте.
— Сэр? Слушаюсь, сэр.
Мы приблизились к водопаду, и я показал пилоту, куда лететь дальше: через вершину горы, вдоль лесных шрамов, выжженных упавшими самолетами, к тому месту, где меня ждет папа. Когда показалась долина Черепов, я удивился, насколько она маленькая.
А вчера она казалась просто огромной, составляла весь мой мир. Теперь она казалась маленькой поляной с ветхим помостом посередине и покореженными внедорожниками да старыми палатками по краям.
И все же это место было мне дорого. На душе потеплело от того, что там мой папа, мой дом.
На шум вертолета все высыпали из палаток и фургонов и стояли, запрокинув головы, прикрывая руками глаза от солнца. Все смотрели на нас. Я ясно разглядел Хамару и Деви, который чуть не сбил меня вчера с ног, хлопнув по спине. Там были и мальчишки постарше, и Ристо с Броки, а рядом с ними — мои друзья, Ялмар и Онни.
Пилот сделал круг над долиной Черепов, завис в воздухе и начал снижаться. И тут я увидел рядом с нашим внедорожником папу с ружьем на плече.
Вертолет коснулся земли, и президент велел пилоту выключить двигатель. Мы прошли в салон, капитан открыл дверь и спрыгнул на землю, сразу направив автомат на охотников. За ним вышли остальные солдаты, несколько опустились на колено, другие выстроились полукругом, все — с оружием наготове.
Я выпрыгнул из вертушки и увидел радостно-недоуменное лицо отца. Я никогда не знал его таким, и у меня даже слезы на глаза навернулись. Как я рад был снова оказаться дома, с папой, и знать, что он чувствует то же самое.
Он стоял возле машины, словно не веря своим глазам, но через секунду уже шагнул вперед, медленно двинулся в мою сторону, а потом вдруг перешел на бег.
Один из военных выступил вперед, направив дуло автомата в грудь моего отца.
— Это мой сын! — закричал папа, показывая на меня. — Сынок!
Я хотел подбежать к нему, но удержался. Сначала я должен был завершить одно дело. Соблюсти традицию.
Я вытер слезы, выпрямил спину и, крепко сжимая в руке лук, не глядя на мужчин и ребят, пошагал через долину Черепов.
Я промаршировал к Хамаре и заглянул ему в глаза.
— Традиционный лук, — отчеканил я, протягивая ему оружие.
Хамара раскрыл рот, но не сказал ни слова. Он посмотрел на меня, на солдат, на вертолет. А потом — на мужчину, который подошел и встал рядом со мной.
— Традиционный лук, — снова повторил я, чтобы Хамара посмотрел на меня. — А этого человека я вывел из леса. Он — мой трофей. Вот что дал мне лес.
— Вы ведь?.. — Хамара не мог оторвать глаз от президента. — Вы ведь?..
— Традиционный лук, — сказал я еще раз, взял Хамару за руку и положил его ладонь на рукоять.
Наконец он взял лук и опустил на меня глаза.
— Это ведь?..
Я не ответил и повел президента к папе, оставив Хамару стоять с разинутым ртом.
— Оскари? — Папа казался одновременно и потрясенным, и встревоженным, и смущенным. Раньше такого выражения я на лице отца не видел. — Что происходит?
— Пап, я хочу познакомить тебя кое с кем, — начал я. — Это… — я помедлил. — Это Билл.
Президент шагнул вперед и протянул руку.
— Билл? — переспросил папа, переводя глаза с меня на президента и обратно.
— Билл, — подтвердил президент. — А вы — Тапио?
Папа в ответ только кивнул и несмело протянул ладонь, чтобы пожать президенту руку.
— Я слышал о вас, — сказал президент. — Оскари говорит, вы отличный охотник. И знаете, — он высвободил свою руку из папиной и взял меня за плечо. — Ваш сын — тоже достойный охотник. Да и спасать президентов ему неплохо удается.
— Ты спас президента? — на глазах у папы выступили слезы, и он посмотрел на меня. — Ты вернулся из леса с президентом?
— Да, но мне надо тебе кое-что сказать, — прервал я отца. — Я разбил квадроцикл. Похоже, он…
— Мне до него дела нет, — папа резко пришел в себя. Он взял меня за руку, притянул к себе и крепко обнял. Дотронувшись до моей щеки своей небритой щетиной, он прошептал мне на ухо:
— Ну ты даешь, Оскари. Американский президент? Мама бы тобой гордилась. Я так тобой горжусь… но… мог бы просто того оленя притащить.