Большая игра
Шрифт:
Но с тех пор много чего изменилось, и подвиг русских десантников и спецназовцев – уже никто не помнит. Душанбе сегодня – это зелень, высотки, которые строят китайцы для «новых таджиков» тире наркомафиози и приезжих из Афганистана (понаехали тут…), которые спешат обзавестись квартирой в пока еще спокойной соседней стране, немецкие туристы (именно немецкие – почему то их больше чем остальных и намного) и восточные красавицы в кафе (девушка, вы с какой деревни, простите…) в джинсах, топиках и с непременной банкой яги в руках [2] . Про шариат никто не задумывается. Зайдет сюда Исламское государство – то-то покуражатся…
2
Ягуар – слабоалкогольный напиток, сочетающий в себе свойства сладкой шипучки, легкого вина и энергетика. В России запрещен.
В районе цемзавода останавливаю джип – мой контактер терпеливо ждет меня на старой Волге-универсал. Это не его машина – машина отца, который живет в городе. Сам он – возит богатых туристов в горы и потому приобрел подержанный Ланд Круизер – часть денег ссудил ему я, без процентов. Валиулла благодарен, отдает понемногу, как может. Еще он понимает, что сегодняшнее спокойствие, напоминающее заросший тиной пруд – обманчиво, как и все на Востоке. И российские паспорта для него и его большой семьи, выданные по ходатайству ГРУ в обход законных процедур – а семья у него большая – могут очень пригодиться…
Волга мигает фарами.
– Это кто?
– Друг. Сиди пока…
Завгородний – еще неопытен в этих делах. Много говорит. Задает слишком много вопросов. Не понимает, что в нашем деле нельзя задавать вопрос, если не знаешь ответ.
Но ничего, научится…
Валиулла, мой местный агент и друг – улыбается.
– Салам, брат. Как жизнь…
– Хорошо, брат как у тебя?
Вместо ответа, Валиулла достает деньги. Они свернуты в скаток, почему то на Востоке все делают именно так. Я пересчитываю купюры.
– Смотрю, разбогател…
– Туристов много. Сейчас, как рубль упал, у нас манат тоже упал, туристов еще больше. Недавно двух тут француженок возил…
Валиулла цокает языком, я закатываю глаза.
– Сам не женился?
– Нет.
– Нашу брать будешь?
Валиулла – типичный сын своего народа, для него мужик без семьи – не мужик, нарушение всем норм бытия. Здесь второй вопрос, после «как тебя зовут?» и перед «куда идешь?» – сколько у тебя детей. Поэтому – моя холостяцкая жизнь ему капитально непонятна, и он старается мне помочь, как может, предлагая найти жену здесь и зажить нормальной жизнью. Построить дом, нарожать детей.
Может, он в чем-то и прав…
– Друг, проехали. Ты же знаешь…
– Вай, нехорошо, без семьи, без детей.
– Лучше мне скажи, дорога на Бадахшан свободна? Не хулиганят там? Что слышно?
– Да как сказать…
Горный Бадахшан, где я был не раз и куда направляюсь снова – это или кусок Афганистана в Таджикистане или наоборот – северный Афганистан включает в себя часть большого Таджикистана. Граница между Афганистаном и Таджикистаном – это часть Большой Игры между Великобританией и Россией, сделки более чем столетней давности. Она разделила некогда единое пространство, на котором жили непокорные племена, подчиняющиеся только своим вождям и религиозным лидерам – пирам. Собственно, произошедшее ничем не отличается от восточной границы Афганистана, где линией Дюранда разделены между двумя странами пуштунские племена. Разница лишь в том, что нам удалось цивилизовать свою Зону племен, а вот англичанам – нет. Местные жители до сих пор благодарны русским: сам слышал на самой границе, как люди говорили: если бы не русские, сейчас бы жили как вон те, ездили бы на ослах, и топились кизяками. И даже местные наркомафиози разбогатев – строят не дом в деревне, а едут в Душанбе, покупают там новый джип и квартиру в одной из высоток. Но капля камень точит. Уже вошло в жизнь первое поколение, которое не училось в советской школе, которое понятия не имеет о законе Ома, но заучило до дыр биографию «отца нации». Подрастает второе, которое уже учило не биографию отца нации, а строки из Корана и книг аль-Ваххаба. Уже свалил в Исламское государство командир местного ОМОН, который проходил подготовку и у нас и в США, и из Сирии – заявил о том, что скоро будет революция и всем кяфирам сделают секир-башка. А теперь его еще избрали военным амиром Исламского государства. Последствия решений девяносто первого года – еще не наступили, ответ за эти годы разрухи в сортирах и головах – перед судом истории нам еще предстоит держать…
Валиулла рассказывает местные и дорожные новости, я слушаю, благодарю. Обнявшись, расходимся по машинам. Я прячу во внутренний карман деньги.
Денис присвистывает.
– Что?
– Я думал, это мы агентам платим.
Я подмигиваю.
– Уметь надо. И не агентам, а источникам, агент это другое, учи терминологию [3] . Поехали.
На дороге в Горный Бадахшан стоят посты. Местный ОМОН – раскатывает на китайских Хаммерах, щеголяет чешской формой и чешскими же пулеметами Взор-59 – они переданы безвозмездно в рамках какой-то там помощи Евросоюза. Но если смотреть на вещи здраво, в случае прорыва ИГ через границу – половина личного состава перейдет на сторону ИГ, а вторая половина – хорошо, если удержит аэропорт для приема частей российских ВДВ.
3
Разница между агентом и источником в том, что агент – это наш человек, внедренный в разрабатываемую среду, а источник – это местный, дающий информацию по тем или иным причинам.
Проезд без досмотра стоит пятьсот рублей. Рубли здесь принимают с тем же почтением что и доллары, рублем можно расплатиться на базаре, за рубли – купить дом. Десятая часть страны – в России на заработках.
За постом – горы, горы, серпантин и кишлаки, все отличие от афганских только в том, что они электрифицированы, видны нитки проводов, ЛЭП идет параллельно дороге. Время тут застыло, двадцать первый век где-то очень далеко и чабан, пасущий овец – смотрит в небо, где идущий в Афганистан тяжелый транспортник – оставляет за собой пушистую стежку следов…
Рынок. Бетонный домик, тут что-то конторы, длинные ряды торговых мест, покрытые где шифером где профнастилом. Вторая часть рынка – это просто стоящие табуном машины, в основном китайские и старые советские Зилки, с них торгуют овцами, козами, курами, ворованным рисом в мешках ЮНИСЕФ, какими-то китайскими суповыми пакетами, про которые слышно, что там одна химия. Те, кто приходит из Афганистана – располагаются поодаль, торгуют прямо с земли – у большинства из них постоянного места тут нет, но их и не прогоняют, как прогнали бы у нас.
Стукаю по груди – там плита скрытого кэрриера, шестой класс. Там же – заткнуты магазины. В сумке – пидорке – семнадцатизарядная копия Зиг-Зауэра 226 под патрон ТТ. Раньше у меня была пакистанская копия, но теперь я купил китайскую, под тот же патрон. Она качественнее и магазин вмещает на три патрона больше. Всего магазинов у меня девять, один в пистолете и восемь – рассованы по разным местам. На четыре часа скоротечного боя, как говаривал один сирийский рафик [4] . Еще один пистолет, чешский ВАСП в кобуру в рукаве и две гранаты РГД-5 – по карманам. В обоих пистолетах патрон дослан в патронник.
4
Рафик – товарищ, в данном контексте – друг, союзник. Сиг226 под патрон ТТ действительно существует, и китайский и пакистанский вариант. Причем китайцы привезли свой на IWA2016 и собираются продавать в Европе.
Ну, Аллаху Акбар.
– Все, я двинулся.
– Мои действия?
– Оставайся в машине. Сделай рожу попроще, не выходи. Только если стрельба начнется. Тогда выходи, конечно.
– Где примерно вы будете?
– Думаю, вон в той стороне.
Денис подчиняется. Ему тяжело, конечно. Он привык к армейским порядкам, ему трудно смириться с мыслью, что хотя он и подполковник, для меня он никто, курсант. Пройдет немало времени, прежде чем он научится делать намаз, носить арабскую одежду и говорить на нескольких языках. Он и сейчас многое умеет. Но его сегодняшние умения в Игре – ничего не значат…