Большая книга магии-5
Шрифт:
У той бурной темной реки желтые берега.
К этой бурной реке все воды,
Все ручейки стекаются,
Срастаются они с бурной рекой, сливаются.
Так бы, как к той реке,
Ко мне мужики стекались,
С моим домом, с моим двором и телом срастались,
Ко мне, Божией рабе (имя),
На веки вечные прилеплялись.
Не уходит ни один ручей от бурной темной реки.
Так
Рабы Божией (имя), не ушли мужики,
И как мои ноги крепко и плотно стоят
На этой земле,
Чтобы так же плотно и крепко
Шли женихи ко мне, Божией рабе (имя).
Матушка Луна, как я гляжу в зеркальце на тебя,
Так чтобы и женихи глядели и любовались бы На меня.
Глядели не нагляделись,
Смотрели не насмотрелись.
Под венец рядом поставили и одну никогда
Не оставили.
Ключ. Замок. Язык.
Аминь. Аминь. Аминь. Чтобы муж не мог надышаться на вас
Дождитесь, когда он крепко заснет, и дыхните ему напротив рта в тот момент, когда он выдыхает. Затем перекреститесь и скажите:
Дыханье мое будь твое,
А дыхание твое отныне будь мое.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков.
Аминь.
Завязка на блудного мужа
Найдите в поле сухой пень и обвяжите его поясом от своей одежды. Концы пояса затяните узлом. Прежде чем завязать узел, скажите:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Вода к реке, пень к земле,
Рука мужа к моей руке.
Когда только муж мой к этому пню придет,
Когда он мой узел развяжет и разорвет,
Тогда только муж мой, раб Божий (имя),
От меня, рабы Божией (имя),
К другой женщине уйдет.
Дело мое крепко, слово мое лепко.
Ключ. Замок. Язык. Аминь. Аминь. Аминь. Заговор для некрасивой девицы
Умойтесь на восходе Солнца в день своего Ангела. При этом говорите:
Благослови, Боже, мои слова, мои дела
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Как в лютый голод людям снится еда,
Так чтобы и я, Божия раба (имя),
Была всем мужчинам желанна,
Красива и духомянна,
Розой алой для них пахла, цвела.
И чтобы Матушка Богородица на чело мое
Красоты дала.
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Ныне и присно и во веки веков. Аминь. Чтобы женщина полюбила
Из письма: «Уважаемая Наталья Ивановна! Не знаю, что Вы подумаете обо мне, но я бы не хотел, чтобы Вы подумали плохо. Мне и так было нелегко написать это письмо. И еще я надеюсь, что моя бывшая жена Таня рано или поздно прочтет
Таня от меня убегает и не хочет меня видеть. А ведь еще недавно она бегала за мной и уговаривала, чтобы я одумался и вернулся к ней и нашим детям. Прожили мы с женой 12 лет, а на тринадцатый год я начал встречаться со своей новой секретаршей. Даже и не пойму, зачем я тогда это сделал. Я много размышлял об этом. Ведь, если честно, жена моя намного красивее и добрее моей любовницы. Она хорошая мать и товарищ. А своим высоким положением я на 100% обязан ей, потому что именно она уговорила меня выучиться и создала для этого все необходимые условия. Я учился, а она взвалила весь дом на себя. Сама крутилась, как только могла. Недосыпала с детьми, но меня берегла, ведь я учился. Я выучился и стал расти по служебной лестнице. Естественно, как у всех руководителей, у нас стали проводиться встречи с выездом на природу. Были застолья, сауны и т. д., каждый день я вращался с интересными людьми. Это были мужчины и женщины. Моя Таня стала мне казаться рядовой домашней хозяйкой, у которой не было времени на посещение салонов красоты и всего того, что придает женщинам шарм.
Бедная моя Танюша, я никогда об этом раньше не задумывался. Я приходил, ел или не ел обед (это зависело, ужинал я в этот вечер в ресторане или нет) и ложился спать, ее разговоры меня раздражали. Она все терпела – и мое хамство, и постоянное отсутствие, и отъезды на долгое время. Я и денег-то ей особо не давал, считая, что они ей дома ни к чему. Когда человек постоянно варится в одном и том же соку, он становится таким, каким принуждают его быть. Я стал к ней безразличен. Однажды, когда она меня обняла, я оттолкнул ее, она как-то совсем по-детски – тихо и безнадежно – сказала (у меня до сих пор в ушах ее голос) с неприкрытой болью: «Пашенька, я ведь тебя люблю, а ты совсем меня уже не любишь?» А я, вместо того чтобы как-то успокоить ее, язвительно и безжалостно сказал: «Как вообще можно любить такое чучело, как ты? Ты обабилась, сидишь тут, как квочка с цыплятами!» Вы бы видели ее лицо – оно стало белее стенки. Но это теперь я все понимаю, а тогда в моей душе было только злорадство. Я знал, что она полностью зависит от меня. Ей не к кому и некуда было уйти, ведь у нее дети, а работы или своего дела не было.
Потом она узнала, что у меня есть любовница (скорее всего, Лена сама ей позвонила, ведь она была заинтересована в том, чтобы я оставил свою жену).
После того как я понял, что моей жене все известно, я перестал скрывать свою связь с Еленой. Жена превратилась в тень, она похудела, подурнела, без конца плакала и уговаривала меня оставить любовницу. Чем больше она плакала, тем больше она меня раздражала. Мне даже нравилось, что я имею над ней такую власть. Я перестал давать ей деньги, зато Елена ластилась и своими увертками выпросила у меня квартиру. Я купил ей не только квартиру, но и меблировку и машину. Войдя в роль принца, я уже не мог отказать ей в ее бесконечных просьбах. Шубы, шмотки, поездки за границу. Понятно, что она старалась всячески меня ублажать, чтобы только я не сорвался с ее крючка. Я все понимал, но уже ничего не мог поделать. Я слишком много в нее вложил денег – и просто из-за этого не мог ее бросить.
Однажды мы сидели с моей любовницей в ее квартире. Раздался звонок. Мы открыли дверь и увидели Таню. Возле нее стояли два моих сына. Все трое смотрели на меня. У детей был испуганный вид, а на жене вообще не было лица. Она кривилась от еле сдерживаемого плача. И тогда я грубо ее спросил, зачем она заявилась. Она едва выговорила, что ей нечем кормить детей. В этот момент Елена подошла и обняла меня за шею. Они слишком друг от друга отличались, эти две мои женщины. Таня стояла как побитая собака – в старом пальто и с незакрашенной сединой. А Елена была холеной, воздушной, в итальянском атласном халатике и в туфельках. Я и сам даже не знаю, зачем я это ляпнул: «Мы по понедельникам милостыню не подаем». Елена заливисто захохотала. А Таня повернулась и пошла, держа за руки двух моих пацанов, которых я только что откровенно предал.