Большая книга приключений. Мое лучшее лето (сборник)
Шрифт:
– Живой, всё нормально.
– А надо-то чего?
– Мне надо в деревню Всклень, – на нелюбезный девчонкин вопрос честно ответил Никита. Ответил, подумал, что девчонка явно живая, не призрак и не прочее инфернальное существо, живая и явно местная. А потому сам задал вопрос: – А ты местная?
– Местная, местная, – закивала девчонка. И снова спросила: – А трактор-то из болота твой торчит?
Никита мог бы оскорбиться тем, что не умеющая нормально говорить по-русски цокающая кикимора называет его роскошный квадроцикл трактором, но
– Мой.
– К обеду утонет, – «обрадовала» его девчонка.
– Как отсюда уйти, а? – снова ничего не комментируя и не ведясь на провокации, покладисто спросил у неё Никита.
– Как можно быстрее, – в стиле юмора красавицы Говерюкиной ответила девица. Да, если бы Говерюкина так пошутила, Никита бы точно оценил. А тут хотелось только получить информацию. И тоже побыстрее.
– Ну, а до Всклени-то в какую сторону? – добрым голосом спросил Никита, делая к девчонке шаг, наклоняясь и стараясь пристально смотреть ей в глаза, посылая импульс позитива и желания сотрудничать.
– В ту, – махнула рукой девица. Наверное, не врала, потому что и GPS-навигатор показывал ровно туда же.
Но что значит «в ту»? Как перебраться через болото в ночной темноте и с учётом того, что здесь происходит что-то жуткое? Может, перестать унижаться перед мокрой грязной болотной ведьмой и просто заночевать на острове скелета? Скелет безопаснее. Хотя кто его знает – может, эта ночёвка как раз и станет поводом для того, чтобы на острове появился второй скелет. Никитин…
– Слушай, а ты дорогу знаешь? Может, ты меня проводишь? – изгоняя из головы даже мысль о подобном развитии событий, быстро спросил Никита.
Девчонка ничего не ответила. Стояла, явно прислушиваясь. Долго стояла. Долго прислушивалась.
Никита понял, что она цену себе набивает. Жалкий, давно известный ему из опыта общения с девушками трюк.
– Ну и не надо, – беззаботно пожав плечами, бросил Никита, повесил на плечо ранец, развернулся и зашагал к болоту.
Шагал, прислушиваясь, бежит ли уже проигнорированная переводчица за ним или ещё ломается.
Пока слышно ничего не было. Но Никита не сдавался. Храбро покинул твёрдую устойчивую почву и ступил в трясину.
Конечно, он тут же провалился по пояс, завяз, хлопнул в мерзкую жижу ранец, занервничал, пытаясь поскорее вытянуть его и отчистить. Отряхивая ранец, Никита опять покачнулся, опять упал, погрузившись и руками, и головой в трясину…
…Конечно, он боролся, конечно, изо всех сил помогал себя тянуть. Отплёвываясь и с хлюпаньем вдыхая воздух, Никита рухнул на спасительную твердь островка. Девчонка тут же перевернула его, положив на спину, – хрясь! – со всей дури нажала ему руками на грудную клетку.
Никита заорал дурным голосом – рёбра, казалось, треснули и готовы были осыпаться в трусы. Как у бедняги скелета (у которого, правда, и трусов-то не наблюдалось).
– Ты что?! – заорал Никита, вскочил и тут же закашлялся.
Девчонка, не тратя времени, хлопнула кашляющего утопленника по спине. Тяжёлой такой рукой, тяжелейшей. Вместо того чтобы исцелиться, утопленник задохнулся и начал хрипеть.
Девица продолжала долбить Никиту по спине – пока тот, наконец, не обрёл способность кричать и, полноценно набрав воздуха, не рявкнул:
– Хватит!
Удары прекратились.
Никита без сил упал на землю и закрыл глаза. Ему нужно было хотя бы несколько минут на отдых. Но никакого отдыха не получилось – Никита услышал, как девчонка поднялась и молча отправилась прочь.
Сейчас уйдёт – и Никита уже никогда с этого острова не выберется! Ни ночью, ни когда день настанет. Поэтому участь скелета – это не пустые слова, а вполне ожидаемая реальность.
Умолять! Просить! Просить простить и просить проводить! Только это и остаётся…
И он вскочил, и он побежал следом, и он догнал, и он просил.
Девчонка не произнесла ни слова. Молча выслушала все стенания и унизительные просьбы Никиты. Когда он точно закончил (и даже спустя почти минуту после того, как Никита замолчал), она кивнула и коротко бросила:
– Ну, хорошо. Иди за мной след в след.
Покинула островок и пошла себе потихоньку. С пылающим после перенесённых унижений лицом Никита аккуратно двинулся за ней.
Сначала была трясина. Та самая, которая по пояс. Распластавшись по ней лягушкой, девчонка попросту плыла. Некрасиво плыла, подтягивая под бока коленки, отталкиваясь ногами в стороны, снова их подтягивая. По внезапно проявившейся доброте своей она взяла у Никиты ранец и держала его на весу. А гребла одной рукой и локтем другой. Держалась как-то на плаву. И как вот за ней идти след в след, если она плывёт? Опять издевается?..
Когда Никита снова погрузился в жижу болотную, девчонка нырнула, подпихнула Никиту из глубины, толкнула на твёрдую кочку – на которую Никита упал, ткнувшись лицом в собственный же ранец, оказавшийся там.
Видя, как Никита мучается, девчонка заглянула ему в лицо и поинтересовалась:
– Тебе точно во Всклень нужно? Точно? Может, не пойдёшь?
– А ещё далеко? – вместо ответа прохрипел Никита.
– Не далеко, но долго. Скелетова топь большая. Но как на марь выйдем, там уже полегче будет, – объяснила девчонка. И вдруг захохотала.
– Шлёп-шлёп-шлёп-шлёп-шлёп, вж-ж-ж-ж! – тут же послышалось с нескольких сторон. От неожиданности Никита вздрогнул и дёрнулся. Спустя мгновение понял, что это всего лишь птицы, встревоженные хохотом этой ведьмы, вскочили с кочек и, хлопая по воде крыльями, взлетели и умчались подальше.
– Выпи, – отсмеявшись, пояснила девчонка. – Это выпи. Улетели. Не бойся.
– Я не боюсь… – пробурчал Никита.
– Скелетова топь – ха-ха! – снова хохотнула странная девушка. – Ну, спасибо тебе.