Большая книга ужасов-10. Месть крысиного короля. Доктор-мумия. Костыль-нога. Вечеринка для нечисти
Шрифт:
– Какие экзамены надо сдавать? – спросила я.
Лариса услужливо протянула мне учебный план. Я глянула... и обалдела. В алгебре не было ни одной знакомой темы, в физике и химии – ни одного знакомого слова... Да, придется поработать... Хотя что это я? Зачем работать, Лариса и так выпишет мне аттестат. Пускай только попробует не выписать. Да я ей!..
– Готовьте аттестат, – выдала я, дивясь собственной наглости, – с одними пятерками.
Лариса приподняла бровь – это не обещало ничего хорошего. Последний раз я видела, как она приподнимает бровь,
И она не посмела. Она сказала:
– Пойдем. – И мы пошли к ней в кабинет.
Она посадила меня в кресло, а сама принялась кому-то звонить, с кем-то ругаться, кого-то уговаривать. Она листала классный журнал, мой дневник, еще кучу каких-то бумаг, гоняла секретаршу до мыльной пены, и через час у меня на коленях лежал аттестат о среднем образовании. Новенький, еще пахнущий чернилами и типографской краской. Я открыла – прекрасно, одни пятерки. Хоть завтра в университет!
– Медаль давать? – угрюмо спросила Лариса. Кажется, она расстроилась из-за того, что ей придется расстаться с такой способной ученицей. – У нас с медалями напряженка, – виновато добавила она. – Удостоверений сколько угодно выписать могу, а самих металлических кругляшков – не больше пяти на выпуск.
Я сказала:
– Я и есть весь выпуск. Или вы сейчас еще кого-то выпускаете? В середине-то года?
Лариса подумала и, скрепя сердце, достала мне из сейфа легонькую тонкую медаль в красной коробочке. Так-то лучше.
Глава XVII
Как я опять плясала перед крысами, а мама попала в больницу
Я еще с порога поняла: что-то не так. Их Величество сорвался с моего плеча и рванул в комнаты, пища и постанывая. Из погреба (у нас в особняке погреб) с довольным видом вынырнула мама.
– Я убрала крысиные запасы, – сообщила она, – а то уже пованивать начали.
С тех пор как мы с королем стали знаменитыми, ему каждый день приносят еду буквально ящиками. А он, даром, что король, делает запасы под диваном, в диване, в шкафах, как обыкновенная крыса. С утра в доме вообще было не развернуться – того и гляди, раздавишь какой-нибудь помидор.
Королю не понравилась мамина затея. Он как ошалелый бегал по комнатам, заглядывая под столы-диваны, не находя там своих запасов и пища, как сорок пищалок. Крысиная мамаша, видя такое дело, вторила ему. Родители смеялись.
– Светка, успокой зверя! – велел папа. – Твой талисман как-никак.
Я включила музыку, встала перед Их Величеством и начала выплясывать. Минута, другая – и крысы притихли, улеглись на диван, блаженно щурясь. Животные, а искусство ценят!
Папа с мамой ушли к себе наверх, а я танцевала для короля. Все-таки крысы на редкость умные животные – какому-нибудь котенку было бы все равно, хоть ансамбль Российской армии пригласи – по фигу. Будут орать и жрать просить. А крыса понимает. Когда я стала напевать нашу новую песенку о крысином короле, Его Величество в такт забил узелком на хвостиках.
Я
Не помню, как я бежала к двери. Помню растерянного папу, циничного медбрата («Лучше надо полки приколачивать!»), помню окровавленную мумию на носилках – мама в бинтах. Говорят, что жива, что на нее упала кухонная полка, тяжелая, как статуя Свободы. Помню умильные морды Их Величества на диване. У крыс была голубая мягкая шерстка и черные глазки-бусинки. Помню упавшую полку в луже крови.
Папа прошел в комнату и плюхнулся на диван. Я к нему. Крысы радостно скакали по нам. Папа рассеяно следил за узлом хвостиков, прыгающим по дивану туда-сюда. Он считал себя виноватым, как же, полки надо лучше приколачивать.
– Что врач сказал?
– Сотрясение мозга – точно. И переломов, наверное, полно.
Я забралась на диван с ногами и прижала к себе крыс. Нам ведь всем так везло последнее время! Сказочно везло. Почему вдруг случилось такое?
Глава XVIII
Как нам во всем перестало везти
Через неделю позвонили из налоговой инспекции и порадовали: надо уплатить налог на наследство – десять процентов стоимости особняка. Папа ходил из угла в угол, схватившись за голову:
– Я же говорил, не надо переезжать! – стенал он. – Ты на своих концертах столько заработаешь?!
Я выложила правду: заработаю через год, когда продюсер вернет свои, вложенные в меня, деньги. А пока он за меня платит: съемки клипа, запись диска, раскрутка на телевидении, зарплата ансамблю, фониатор, гримерша, педагог по танцу...
Папа разинул рот:
– И много мы ему должны?
– Пока сто тысяч. Долларов, конечно. К лету в меня вложат двести пятьдесят, но мы уже будем зарабатывать больше, чем тратим. А к ноябрю проект «Светка» выйдет на точку рентабельности и начнет приносить чистую прибыль.
– А с нами ты посоветовалась? – тихо спросил папа. – Представь, ты сорвешь голос или серьезно заболеешь. У нас же все отберут за долги!
Я сказала:
– Не отберут, это коммерческий риск продюсера. Я же несовершеннолетняя и никаких документов не подписывала. Все на честном слове.
Он смотрел на меня, как будто не узнавая:
– Светка, это не ты. «Точка рентабельности», «коммерческий риск»... Месяц назад ты еще в куклы играла!
– Нельзя же всю жизнь играть в куклы, – ответила я и пошла к королю.
Их Величество с утра занедужил. Ночью он забрался в погреб и просидел там до утра, охраняя припасы. Он простудился, объелся тухлятины и теперь лежал, постанывая, и требовал теплого молока. Не надо смеяться, я не понимаю крысиный язык, зато всегда знаю, что хочет Их Величество. Сейчас он хотел молока, я грела, а папа носился из угла в угол.