Большая книга ужасов-10

Некрасова Мария Евгеньевна

– Па, кто это был?

– Не знаю.

– Я знаю: упыри.

– Сказок начитался?!

– А то ты не видел?!

– Видел. Только все равно не верю.

– А пожар ведь из-за них случился.

– Угу. – Отец меланхолично кивнул. Правильно: пожар уже случился, и не важно, из-за кого. Важно, что мать звонит пожарным. Если они успеют – нам придется делать ремонт. Если нет – искать себе новое жилье или перебираться обратно в деревню. Мне-то что – родителей жалко. Они вроде хотели что-то сказать, когда пришли...

–

Что с бабушкой?

– В больнице.

– Понял уже. Так что?

– Мы хотели тебе сказать, как придем, да не успели.

– Ну говори теперь. Что?! Она там надолго?!

– Не знаю, Дим.

Отец это так сказал, что мне сразу захотелось зареветь, упасть на спину, как десять лет назад, и биться головой об пол. Только здесь не пол, здесь асфальт.

– Мишка в курсе?

– Нет. И ты это... Если что – бабушка в деревню уехала, слышишь?

– Понимаю, не дурак. Думаешь, он поверит?

– Он уже большой...

– Вот именно.

– Хватит!

Молчу-молчу. Сижу, жду пожарку. Реву, только это секрет. Темно – никто не увидит. Я не знаю, что такое происходило в доме последние сутки, но почему-то уверен, что виноват в этом только я. Недаром ведь потолок писал послания мне, а не родителям, не бабушке. Все эти богарты, бесенята, оборотни – я должен был их разогнать сам, не вмешивая в дело родителей. И осыпавшаяся плитка в ванной, и взорвавшийся телик... Телик. Бабушка. Наверняка взрыв – работа какого-нибудь богарта. Ведь ребенку известно: чтобы взорвался кинескоп современного телика, его надо хорошенько уронить, и то... Не обошлось без нечисти, как ни крути. И наверное, я мог помешать. Но не помешал, не захотел, не успел, и вот – пожалуйста: «Если что – бабушка уехала в деревню». Отец тоже нашел, что сказать: как будто Мишка дурак, а мне все равно!

Захлопала дверь подъезда: во двор потянулись другие жильцы дома. Вот и до них дошел пожар. Завыла сирена – наконец приехали пожарные. Отец извинился – вот и до него дошло, что я тоже человек. Легче не стало.

Глава XI
Успеть!

На метле домовым вообще-то нельзя, только Веня нарушил уже все существующие законы и кротко ждал растворения. Нарушением больше, нарушением меньше – неважно это теперь. Главное – успеть сделать все, что задумано, а то получится – растворился ни за что. Обидно это.

Яга, как всегда осенью, не в настроении, Веня и здороваться не стал: стащил метлу в сенях и полетел. Он ненадолго: доберется до дому и отпустит. Метла сама найдет дорогу в избушку Яги. Кикиморы махали Вене из болота, леший погрозил кулаком, вежливо поклонился усталый бабай. Прощайте, все! Веня вас, может быть, еще и увидит, а вы его – точно нет. Нельзя увидеть растворенного домовика, на то он и растворенный. Богартам и бесам – отдельное «Прощайте», хозяйка и без Вени с вами справится, она может!

Далеко внизу подмигивала окнами Венина деревня. Только опустевший дом чернел, как уголек в печке. Веня снизился, покружил над трубой: не забыли чего важного? Чего? Глупость какая: Венантий – вот он, кошка с ним, а больше ничего и не надо. Вперед, в город, в новый дом. Только сперва в больницу надо заглянуть – забрать хозяйку. Веня боялся опоздать. Ему-то что: он растворится только утром, а вот хозяйка до утра может не дотерпеть. Слышал Веня вечерних сорок, видел блюдечко – беда с хозяйкой. Он гнал метлу (плохо, что ветер встречный!), кошка больно вцепилась в плечи и нервно мяукала. Хорошая сущность, все понимает.

Глава XII
Арест

Пожарка плевалась водой, пожарные ругались и разгоняли зрителей. Зрители разгоняться не хотели: это все-таки их дом. Я сидел на лавочке и ревел.

– Дмитрий!

– Что, па? – Но никто мне не ответил. Я поднял голову: родители и Ольгуха с Мишкой стояли в толпе, смотрели на работу пожарных. А я тут один.

– Дмитрий! – Кто меня зовет-то? В двух шагах от моей скамейки на детской площадке – деревянные домики. Похоже, голос доносился из одного из них. Пошел, конечно, вы бы не пошли?! Интересно ж, кто меня зовет!

Я сунулся в домик (для этого пришлось согнуться пополам) – темно и никого. Показалось?

– Я здесь. – Голос доносился из самого темного угла, я подошел посмотреть, кто там, протянул руку... Тонкие длинные пальцы тут же схватили меня за руки, защелкнули деревянные наручники. Забавно: вид у них был такой игрушечный – в дощечке прорезано две дыры для рук – несерьезно, а не выберешься.

– Вы арестованы. – Я по-прежнему не видел, кто говорит. Дети, что ли, балуются? Я решил подыграть:

– Хорошо, только за что? Зачитайте мне обвинение и мои права и представьтесь, а то не по правилам.

– Это пожалуйста: домовой Дмитрий Иванов обвиняется в нарушении закона номер один от пятого-десятого с Рождества Христова. За нарушение данного закона он лишается всех домовицких прав и переходит в распоряжение колонии пожизненно.

Во фантазия у ребенка!

– А права?

– Нет у тебя больше никаких прав! – Из темного угла вышел блюститель порядка. Мама дорогая, да это никакой не ребенок! Старичок, по колено мне ростом, борода до пола и весь в листьях, как в камуфляже. Ничего себе!

– Эй, что происходит?! Я только сюда переехал, и вот пожалуйста: сначала богарты, потом бесенята, упыри, пишущие потолки, а теперь меня еще и арестовали?! Это что вообще?

– Не отпирайтесь, Дмитрий. Закон от пятого-десятого – главный закон всех домовых. Помилования не ждите.

– Какой закон-то?

– Вы покинули свой дом.

Опа! А ведь потолок предупреждал. Но ведь в доме пожар, я же не мог...

– И я не домовой!

– Все вы так говорите, – устало проворчал человечек. – Следуйте за мной!