Большая книга ужасов 2014 (сборник)
Шрифт:
— Кто убивает? — спросил Борев. — Привидение?
— Не, там вообще непонятно кто. Кто-то их там убивает — и все.
Корзун молчал весь день. Он и сейчас лежал в гамаке и молчал.
— Забавно, — сказал Борев. — Сегодня одна девчонка ногу сломала.
Борев чувствовал себя не очень хорошо. Ушиб на коленке не проходил, напротив, даже потихоньку увеличивался. Сегодня с утра Борев привязал к ноге лист подорожника, но не помогло. Опухоль не спадала, и колено ныло, отчего Борев пребывал в меланхолическом настроении.
— Что же тут забавного? — спросил Корзун.
— Так, —
— Вы тут психи все, — сказал Корзун. — Видели, кстати, вчера? Целый грузовик увезли.
— Видели, — нехотя сказали все. Почти все.
Один только Борев ничего не сказал. Ему весь день хотелось спать, и после обеда он не пошел смотреть кино, потихоньку смылся и всю вторую половину дня дремал в палатке один. Думал.
— Говорят, эпидемия, — сказал Корзун.
— Эпизоотия, — поправил Малина, собиравшийся стать врачом. — Эпидемия — это когда люди помирают. А когда крысы дохнут, это эпизоотия.
— А у нас и люди помирают, — зашептал Корзун. — С Фогелем-то что? Подавился пчелой?
— Такое бывает иногда, — сказал Малина. — Бывает. От пчел каждый год куча народу гибнет. А Фогель сладкое любил и жадный был, всегда себе сиропа по полстакана наливал. Вот туда оса и залетела. А он по жадности не увидел.
— Негритенка укусил шмелик, он лежит, совсем не дышит, — загадочно сказал новенький.
— Это ты о чем? — подозрительно спросил Корзун.
Новенький промолчал.
— Ну, хорошо, — согласился Корзун. — Пусть пчела. А тот, из третьего отряда, ну пусть у него корь… А крыс-то что, тоже пчелы перекусали? Целый грузовик, да? Или у них корь?
— Это тоже вполне объясняется, — сказал Малина. — С крысами. Обожрались чего-нибудь, вот и передохли. Тут другое плохо…
— Чего это плохо? — проснулся Борев.
— Плохо вот что, — объяснил Малина. — Нас тут могут на карантин задержать. На пару недель.
— О-па! — выдохнул Корзун. — Еще две недели тут торчать?
Борев зевнул.
— У меня через неделю тренировки начинаются… — вздохнул Корзун.
— Вот тут и потренируешься, — захихикал Малина.
— Заткнись! — крикнул Корзун.
Малина замолчал. Какое-то время было тихо.
— Это все из-за этой книжки, — сказал Корзун. — Она во всем виновата…
— Фигня, — снова зевнул Борев. — Чего вы так напрягаетесь? Все в порядке. А история интересная. Я таких раньше никогда и не слышал…
— А давайте со всей этой дрянью покончим, а? — Корзун выскочил из гамака. — Спалим — и все тут! Вон там во дворе, в бочке!
И он двинулся к новенькому, растопыривая руки. Корзун был выше его почти на голову и шире, гораздо шире в плечах, Корзун мог вбить его по пояс в землю. Но новенький не испугался, он стоял и смотрел на приближающегося Корзуна. Смотрел спокойно. Все напряглись и стали ждать, что будет дальше. Когда Корзун стал над ним уже нависать, новенький улыбнулся и сказал:
— Лучше тебе этого не делать.
— Почему это? — вдруг остановился Корзун, наверное, пораженный наглостью новенького.
— Потому что каждая история должна быть закончена. — Новенький прижал к груди свою черную тетрадку. — Это как волшебство — надо произносить все заклинания до конца. А если ты не произносишь заклинание до конца, обрываешь его, то всякое может получиться. Говорят, что если история не закончена, то она начинает жить с нами. Со мной. С вами тоже. Ты ведь не хочешь, чтобы это жило с тобой? Чтобы оно каждый день ждало, ждало…
— Черт! — Корзун пнул подпирающий палатку столб. — Черт!
Палатка вздрогнула, и с крыши что-то сорвалось, заскрипело крыльями и потянуло в сторону леса.
— Что это было? — испугался Корзун. — Что это полетело?
— Это козодой, — сказал Борев. — Он предвещает смерть.
— Придурок! — заорал Корзун. — Ты тоже, видно, свихнулся! Вы тут все свихнулись от этой чертовой книжки!
— Кто пойдет по следу одинокому? — со смехом сказал Борев.
Козодой прокричал уже где-то за рекой.
— Что тогда делать? — неожиданно жалобным голосом спросил Корзун.
— Корзун, — сказал Малина. — Ты «Джуманджи» смотрел?
— Ну?
— Игра должна быть закончена, Корзун. А то будет еще хуже.
— Стойте! — Корзун вдруг подпрыгнул. — Стойте!
— Ну, что еще? — раздраженно спросил Борев.
— Вы что, ничего не заметили? — Голос у Корзуна дрожал. — Ничего?
— Чего еще? — процедил Малина.
— Он же читал нам ее двенадцать вечеров почти в ТЕМНОТЕ! — крикнул Корзун.
Все засмеялись.
— У него ночное зрение, дурак, — сказал Малина. — Как у козодоя. К тому же тут не так уж и темно…
И снова все засмеялись.
— Осталась последняя глава, — сказал новенький. — Я буду читать.
«Песня Крысолова звучала все громче и громче. Пустота была заполнена нервными колебаниями, я чувствовала это, но не слышала. Я шагала вниз по каменным ступеням и напевала песенку про смерть. Справа от меня, в нескольких метрах, текла черная река, впадающая в такое же черное море. Ее вода была похожа на нефть. В голове у меня звучали голоса. Жук, Дэн, Володька, они говорили, спорили, стонали, ругали меня, звали… Звали…
Когда до конца лестницы осталось двенадцать ступеней, под ноги мне кинулось пятно. Я наступила на него и почувствовала, как булькнули у него внутренности, нога моя поехала по сырому, словно это была банановая кожура, я потеряла равновесие, упала и покатилась по ступеням.
Это было довольно больно, на четвертой ступени я ударилась головой об острый каменный край и потеряла сознание.
Не знаю, что меня спасло. Может, я падала не слишком быстро, может, ступени были не очень высокие, но голову я разбила не сильно. Мне самой кажется, что я попала головой на пятно: прежде чем потерять сознание, я почувствовала под затылком что-то мягкое. Так или иначе, я выключилась. И какое-то время провалялась без сознания. Вернее, сознание-то во мне присутствовало, но находилось оно в каком-то растрепанном состоянии, мне виделось, будто я сижу на бесконечном зеленом лугу и воюю с назойливым слепнем. Совсем как в книгах, где герои вырубаются от ударов по голове рукояткой меча, от удара скамейкой или от попадания в ту же голову шрапнели на излете.