Большая книга ужасов – 24
Шрифт:
«Да они просто влюблены друг в друга! – догадался Вовка. – Конечно! Такое внимание, о здоровье друг друга пекутся».
Видимо, Аньке было интересно, что о ней пишут и замечает ли Марков ее чувства, вот и попросила стащить тетрадку.
Маркин пролистнул еще несколько страниц назад.
Вторник. Хрусталева снова спросила, не происходило ли с Марковым что-нибудь странное. Весь день на него смотрела, даже до дома проводила.
Ну все ясно!
Ох уж эта мелюзга! Занимались бы своими амурными делами самостоятельно.
Стоп!
«Эта
Так, так… Володя Марков и не думал влюбляться! Ему явно не нравится, что на него обращают столько внимания.
Что же между ними происходит?
И тут Вовка долистал до воскресенья. Полдня ничего занимательного не было, а потом шел небольшой рассказ о том, как Аня Хрусталева за гаражами около кладбищенской ограды долго копалась в земле, после чего достала проржавевшую жестяную коробку. За этим занятием ее и застал Володя Марков, хозяин записей. Показать коробку Хрусталева отказалась и в милицию не пошла. Дальше шло рассуждение: судя по ржавчине, коробка пролежала в земле лет сто. До войны в этом месте стояла церковь, кладбище находилось при церкви, и раз коробка лежала вне кладбищенской ограды, то…
Кого хоронили за кладбищенской оградой? Ведьм, колдунов и актеров – эта профессия раньше считалась бесовской. А значит, украшения эти могли принадлежать актрисе… или колдунье. Если актрисе, то ничего страшного в этом нет. А вот если колдунье, тогда…
О том, что вещи, принадлежащие колдунье, несут в себе ее силу, знают все. И если Анька Хрусталева по глупости воспользуется ими – не миновать беды!
Вот эту-то беду Марков и высматривал в однокласснице почти неделю, но ничего не замечал. Что же в таком случае искала в Маркове Хрусталева? Ждала, когда он ее выдаст? Но он почему-то не спешил это делать.
Вовка совсем запутался – кто за кем следит и зачем?
Он захлопнул тетрадку. Перед ним снова встал вопрос: куда ее девать? Отдавать девчонкам уже не хотелось, пусть сами разбираются между собой. А найти Маркова можно будет и завтра, в школе.
Маркин забросил тетрадку в рюкзак и предпринял вторую попытку дойти до дома, взять коньки и отправиться на каток.
Но и второй раз ему не удалось это сделать.
Около дома на него налетел Минаев.
– Ты что тут делаешь? – завопил он, страшно выкатывая глаза.
– На каток иду, – честно признался Вовка. – А ты что – с уроков сбежал?
– Да какие уроки! У нас в классе бешенство.
– Кто? – В Вовкиной голове с трудом соединялась звериная болезнь с их шестым классом.
– Ты ушел – тут-то все и началось! – Серега спокойно говорить не мог, он продолжал кричать. – Сначала на Маркушу шкаф свалился!
Вовка зажмурился. Маркушин всю жизнь сидел в центре класса, и чтобы на него упал шкаф… этот самый шкаф должен был добежать от стены до его парты.
– А потом…
– Что потом? – открыл глаза Вовка, потому что Минаев сделал вдруг длинную паузу.
– А потом Маркелов с ума сошел!
Вовка представил здоровенного
– Мы были в столовой, – захлебываясь, рассказывал Серега. – Как всегда, толпа. Малышня еще под ногами путается. И тут вдруг Володьку Маркелова толкнул кто-то. А потом началось! Он озверел, стал метать стулья, столы переворачивать, орать. Его еле старшеклассники успокоили, отвели к завучу. Но он и там все перевернул. Вызвали «Скорую». Что было! Короче, нас всех по домам отпустили и велели на улицу не выходить. Если это бешенство, то, говорят, оно страшно заразное!
– А Маркушин что? – вдруг вспомнил Вовка.
– А что Маркушин? – стал успокаиваться Минаев. – Его на этой «Скорой» и увезли. Вместе с Маркеловым.
– А Маркенсон-патиссон как? – зачем-то спросил Маркин.
– А что Маркенсон? – опешил Серега. – С ним тоже что-то должно произойти?
– Так произошло или нет? – еще раз спросил Вовка.
– Что с ним будет, если он сегодня дома сидит? А вот я кое-что нашел. – И, покопавшись в портфеле, Минаев извлек скомканную бумажку. – Когда шкаф свалился и все забегали по классу, я это около парты Маркушина нашел.
Маркин протянул руку, хотя и так догадывался, что в записке. Два слова печатными буквами: «Ты – покойник».
– Это все специально подстроено! – с жаром заговорил Серега. – Шкаф на Маркушу упал не просто так…
Вовка задумчиво повертел записку в руках.
– Как ты считаешь, – вдруг заговорил он, – если около кладбища зарыть коробку, что получится?
– Ничего не получится, – скорчил недовольную мину Минаев, потому что разговор стал уходить в неинтересную для него сторону. – Не найдешь потом ни в жизнь. Беличья болезнь.
– Почему беличья? – смутился Вовка. Сначала бешенство, теперь какие-то белки.
– Ну ты совсем того, – покрутил пальцем у виска Серега. – Нам географ рассказывал, что белки никогда не запоминают, куда прячут свои орехи. Если в дупло положат, еще найдут, а если под деревом закопают, то непременно потеряют. Их запасами потом ежи питаются.
– Ежи, говоришь? – В голове у Вовки что-то такое вертелось, вот-вот оно должно было оформиться в четкую мысль, но нечто пока мешало этому процессу. – Слушай, Минаев, вот если бы ты нашел клад, что бы ты с ним сделал?
– А что там будет? – Серега хитро улыбнулся. – Если золото-серебро, то куплю билет и отправлюсь в кругосветное путешествие. А если железяки – сдам их в металлолом, а на вырученные деньги мороженого наемся.
– Какой металлолом? – Вовка уже представил, как Минаев с сундучком на плече входит в подвал, где сидят прожженные бандиты и на весах взвешивают разноцветные драгоценные камешки. Фраза о металлоломе его здорово сбила с толку. – Там же должны быть украшения.
– Там – украшения, – согласился Серега. – Только железные.