Большая книга ужасов – 61 (сборник)

Некрасов Евгений Львович

– А что с ними было? Может, правда угорели?

– Оно и заметно, что ты из Москвы, – фыркнула Зойка. – Прикинь, голова: от угара люди вялые. Им кислорода не хватает. Я сама раз угорела, так еле выползла из дому. А эти бежали по тайге, как олени. Нет, на них морок напал.

– А это еще что такое?

– Морок-то? Вроде гипноза. Только мороки разные, и наводят их по-разному, – как о самом обычном деле сказала Зойка. – Про тех лесорубов на станции рассказывают, что нашли они старую оленью рукавичку да от большого ума и бросили в огонь. А рукавичку

не простой человек потерял. Вот она и шарахнула по мужикам, чтоб не портили чужие вещи.

– А что за «непростой человек»?.. Моротизер? Как называется тот, кто наводит морок?

– Ведьмы его наводят. И колдуны. Давно их у нас не было, а теперь завелся кто-то, – мрачно ответила Зойка.

Глава VIII. Загадочный дядя Тимоша

По еловым верхушкам скользнул свет далеких, еще невидимых фар. Минуту спустя мы услышали приближающуюся машину. Это снова был грузовик.

– Разъездились, – удивилась Зойка. – Здесь иногда за весь день машины не увидишь. Грибы среди дороги вылезают.

Судя по басовитому урчанию мотора, машина была побольше, чем «шишига» археологов. И шла медленнее. Скоро мы разглядели ныряющий по ухабам допотопный «ЗИЛ» и, помня грязевой душ из-под колес, отошли на обочину.

Машина остановилась.

– Ребята, здесь грузовик не проезжал? – высунулся из окошка водитель.

– Минут двадцать назад, – подтвердила Зойка. – Вездеход археологический.

Водитель этого не знал.

– Слышь, Толик, она говорит, археологический, – сказал он кому-то в кабине. Луна блестела на ветровом стекле, и я не видел пассажира.

– Уже не зря ехали, – отозвался Толик. – Теперь запросто их найдем. А точно археологический?

– Ага, – подтвердила Зойка, – с черепом. Я очкастого узнала, он продавал талисман из могильника. В музей заходил, а после к дядь Тимоше, только у него никто не купил.

– Это к какому Тимоше?

Зойка усмехнулась:

– Их много, что ли?

– А ты ему правда племянница? – заинтересовался водитель. Похоже, дядя Тимоша был известным человеком.

– Нет у него родственников, он одинокий, – сказал из кабины невидимый Толик.

– А вот и неправда! – возразила Зойка. – Я его двоюродной сестры внучка, получаюсь – двоюродная внучатая племянница.

– Поворачивай, Петя, – скомандовал Толик. – Надо ребят отвезти, а этих поганцев мы еще достанем.

Зойка смотрела на меня с торжеством: видал, какие у нас водители?!

Толик нам уступил место в кабине и держал сонного Жеку, пока мы с Зойкой усаживались. Жеку он передал мне на руки, а сам устроился в кузове с вещами.

Раскачиваясь и скрипя, «ЗИЛ» тронулся в обратный путь. Дорога была совсем никудышная. В глубоких колеях стояла тухлая вода. Когда колеса разбрызгивали лужу, в открытое окно врывался запах болота.

– От города за ними гнались, – крутя рвущуюся из рук баранку, сказал Петя. – Устроили, понимаешь, драку на танцах.

– Археологи? – удивился я.

– Из них археологи, как из меня балерина, – сравнил Петя.

Покосившись на его внушительные плечи, я мысленно согласился, что балерина из него не получится. А две – запросто.

– Что я, археологов не знаю? – продолжал Петя. – Они второй год у нас копают. Культурные, образованные люди: по субботам – в баню, по воскресеньям – в кино, а так сидят у себя на раскопе, косточки выковыривают из могил. Конечно, мерзость. Но чтобы драться или там спирт пить не разбавляя, этого у них нет. А вот их землекопы – просто шваль. Нормальный-то, семейный мужик не пойдет за гроши жить в палатке и могилы раскапывать.

Мне этот разговор не нравился с самого начала. У нас в Подосинках тоже местные ходят на танцы бить морды москвичам, а москвичи – местным. И у всех одна веская причина: «Они первые начали!»

– Пускай, они хулиганы, – сказал я, – а вы зачем их догоняли, нормальные, семейные? Хотели конфетку дать?

– Нет, мы дружинники, полиции помогаем, – без обиды ответил Петя. Мне стало неловко, и я вернул разговор к археологам:

– А чьи могилы они раскапывают?

– Кочевников. Здесь разные народы жили задолго до русских: тунгусы, буряты, хамниганы…

– Монголы, – подсказал я.

– Само собой. Чингисхан родом из наших мест, с реки Онон.

– А что, археологи у реки копают? – Я так спросил и напрягся, как будто ждал удара в живот. Почему-то ужасно не хотелось, чтобы они копали у реки. Ведь можно добраться до замурованной под водой гробницы и с берега, пробив шахту…

– Нет, за «железкой», прямо в тайге.

– Значит, они не Чингисхана ищут? – вырвалось у меня.

– Да кто ж их знает! – равнодушно сказал Петя. – Здесь в каждой деревне тебе скажут, что могила Чингисхана от них в десяти верстах, а поди проверь.

– В десяти верстах – это чтоб на правду было похоже, – ввернула Зойка. – Типа, если бы врал, то сказал бы, что совсем рядом… А на самом деле никто не знает, где могила Чингисхана.

Петя сказал:

– По мне, так некрасиво это. Человек специально приказал свою могилу затоптать конями, чтоб воры не разорили. А через восемьсот лет приходит дядя и говорит: «Я археолог, мне можно». Памятник на кладбище украсть – уголовное преступление, а ему можно? С какой стати?

Жека заворочался у меня на коленях и объявил, еле ворочая языком со сна:

– Я могил не боюсь.

– А чё их бояться! – согласился Петя. – Бояться надо живых.

Это житейское рассуждение почему-то не понравилось Зойке. Она фыркнула и сказала взрослым голосом:

– Когда в Самарканде вскрывали гробницу Тамерлана, тоже так думали!

– А что? – не понял водитель.

– А то, что вскрыли ее 21 июня 1941 года!

– Не знал! – покрутил головой Петя. – Это кто тебе сказал?

– Дядь Тимоша. И Светлана Владимировна, директор музея. Только Светлана Владимировна говорит, что это просто совпадение. Фашисты же не за одну ночь собрались воевать.