Большая книга ужасов. Millennium
Шрифт:
– Ну?! – прикрикнул на нее Игнат Палыч.
И тогда из-за Ксюхиной спины по-бабьи заголосила Наташа:
– Ой, дяденька Игнат! Ой, простите нас! Не по своей во-о-о…
Она зашлась в рыданиях. Ксюха же, повернувшись к Наташе, указала на ее свиное ухо:
– Вот, сами видите!
Колдун покосился на ухо, хмыкнул, равнодушно пожал плечами:
– А мне-то что за дело?
– Как это – что за дело?! – возмутилась Ксюха. – Хотите, чтоб у девчонки вся жизнь была испорчена?
– Так пусть и обращается к тому, кто испортил, – отрезал колдун, – не по
Наташка завыла тоненько, безнадежно.
– А мы, между прочим, не сами по себе пришли! – наседала Ксюха.
– Отрекомендовали меня, значит? – усмехнулся колдун. – Только я в рекламе не нуждаюсь и работы на дом не беру. И уж тем более не подчищаю за другими. Так что идите себе, девоньки. – И он хотел уже захлопнуть дверь перед Ксюхиным носом.
– Ну уж нет! – Она успела подставить ногу и изо всех сил уперлась руками в дверь. – Мы просто так не уйдем! Нас баба Люба прислала!
Сумерки быстро сгущались, лицо колдуна скрывала тень, но Ксюха успела заметить, как дрогнуло что-то на этом бесстрастном лице.
– Чего выдумываешь? – просипел он. – Баба Люба уж два года как на кладбище.
Ксюха пожала плечами.
– Вам, конечно, виднее, вы – местный. А только я с ней сегодня разговаривала, и она сказала, чтоб я к вам обратилась, если что, – приплела немного Ксюха. – Да еще добавила: скажи Игнату, что баба Люба велела вернуть то, что ему не принадлежит, в смысле, вам.
Колдун опустил голову, задумался, потом распахнул дверь.
– Входите, – буркнул он неприветливо. Девчонки не заставили просить себя дважды.
Глава девятая
В логове
Дверь скрипнула и закрылась. Ксюха очутилась в непроглядной темноте. С потолка что-то с шелестом сорвалось, пискнуло, и Ксюха с ужасом почувствовала чье-то прикосновение к своему лицу.
– Кыш, – приказал этому кому-то колдун. Он приоткрыл дверь, и в сенях стало немного светлее. Ксюха успела разглядеть темные углы, густо затянутые паутиной и заваленные рухлядью. Она поморщилась. Какой же неряха этот Игнат Палыч, даром что колдун!
Однако времени на созерцание сеней не было, и Ксюха, нашарив дрожащую руку Наташи, шагнула в горницу.
Она была разочарована. Ничего таинственного и волшебного. В избе была одна-единственная комната, обставленная по-спартански: закопченная печь, деревянный стол, лавка. Занавеска из полинялого ситца скрывала часть комнаты, надо полагать, там стояла кровать, если, конечно, этот странный колдун вообще когда-нибудь спит. «Да, Средние века отдыхают», – подумала Ксюха, разглядывая нехитрое убранство помещения.
– Садитесь, раз пришли, – хмуро распорядился колдун, ногой выдвинул из-под стола табурет и уселся сам, положив локоть на стол. Ксюха присела на лавку, потянула за собой Наташу, та тоже села.
Игнат Палыч пододвинул к себе керосиновую лампу, нашарил в кармане спички, зажег, подкрутил фитиль.
«Надо же, у него что, и электричества нет?» – Ксюха в недоумении взглянула на потолок.
– Нечего глазами стрелять, – буркнул Игнат Палыч, – пришла, так рассказывай.
– А я уже все сказала, – с вызовом ответила Ксюха.
Игнат Палыч насупил и без того насупленные брови:
– Ты мне не перечь! Говори – где видела бабу Любу? Да толком, толком!
Ксюха хотела было еще повредничать, но сдержалась. Кто его знает, этого Игната Палыча. Вон, у Наташки ухо свиное, а этот, чего доброго, еще чего похуже наколдует! Она вздохнула и принялась обстоятельно рассказывать все с самого начала. То есть с того момента, как они с Наташей на рассвете подглядывали за Хавронихой. Несколько раз ей казалось, что колдун усмехается в усы. Но лицо его оставалось строгим, даже угрюмым. Когда Ксюха пересказала ему свой сон, Игнат Палыч чуть подался вперед и стал прислушиваться внимательнее. Подумав, Ксюха решила рассказать и о девушке, предположительно Славкиной невесте.
– Вот и все, – закончила она. – Потом я очнулась, увидела Наташу с этим вот, – она кивнула на свиное ухо, – и решила сразу же идти к вам.
Колдун забарабанил пальцами по столешнице:
– Надо же, и откуда ты только взялась такая… Без году неделя, а лезешь не в свои дела.
– Не я первая начала, – огрызнулась Ксюха.
– Вы же знаете, дяденька Игнат, – заскулила Наташа, – скажите ей!
– Цыц! – прикрикнул он грозно. Наташа прикусила язык. – Не твоего ума дело, – добавил колдун. – Мало тебя родители учили, чтоб не подслушивала да не подглядывала.
– Житья совсем не стало, – всхлипнула Наташа.
«Да о чем они? – подумала Ксюха. – Когда же он ее расколдует-то? Или он и не колдун вовсе? Туда ли мы пришли? Может, надо эту Хаврониху как следует встряхнуть? А что, пойти прямо к ней и припереть ее к стенке! Ага, а она прямо так нас и послушает…»
– Дяденька Игнат, миленький, снимите с меня порчу, пожалуйста! – пропищала Наташа. – Я больше никогда не буду ни за кем подглядывать! Честное слово!
– Вот навязались на мою голову, – с досадой пробормотал колдун и велел Наташе: – Подойди!
Та поднялась со скамьи ни жива ни мертва, сделала несколько шагов, остановилась, понурив голову.
Колдун крякнул, наклонился, пошарил под столом и извлек оттуда металлическую тарелку – не тарелку, а что-то вроде блюда. Ксюха догадалась – оно старинное, аж края позеленели. А в центре – светлое, как будто золото полированное.
– Смотри сюда, – приказал Игнат Палыч, ткнув в середину блюда заскорузлым пальцем.
Наташа послушно уставилась в блюдо. А Ксюха тем временем во все глаза наблюдала за ней.
– Что видишь? – допытывался колдун у Наташи. Та прищурилась, всматриваясь. Колдун нетерпеливо дернул ее за руку, так что она чуть носом не ткнулась в блюдо.
– Ой, вроде я там, – пискнула Наташа, – только… только уши у меня нормальные!
Колдун схватил ее за свиное ухо, пригнул к себе, да как рявкнет:
– А ну, пошла вон!
Ксюха вздрогнула. Наташа закричала – дико, страшно; а потом что-то как шарахнет, взвизгнет, полыхнет! Ксюха скатилась с лавки, закрыв руками голову. Завоняло паленой шерстью и жжеными спичками.