Большая книга ужасов
Шрифт:
– Давай иди в кровать, я тебе посвечу, – откуда ни возьмись, перед Аркадием возникла тетка Танька. В руке у нее была толстая белая свеча.
– Зачем? – вздрогнул Аркашка.
– Темно у тебя в комнате-то, – ответила Танька. – Туда электричество не проведено.
– А… – кивнул Аркадий. – Тогда ты мне дай лучше свечку, я сам себе посвечу.
И он протянул руку за свечкой. Но Татьяна хлопнула его по руке.
– Ага, деловой. Она новая, я ее только что зажгла. Ты ж бестолковый, уронишь еще, дом спалишь…
–
– Не нужна тебе свечка, ляжешь в кровать – и хорош. Без света что, вообще спать не можешь?
– Почему это? Могу, конечно, – обиделся Аркаша. И чего она к нему пристала?
– Ну, давай тогда. Двигай ножками. – И Татьяна направилась в комнату, придерживая ладонь у пламени свечи.
Аркадий вздохнул и послушно отправился вслед за подозрительной теткой. Эх, раз уж на то пошло, лучше бы отец его с этой дурацкой свечой проводил. Но отец спал уже без задних ног. Он так любил спать, и так редко ему удавалось поспать долго, что сейчас, как он днем сообщил Аркашке, отец планировал проспать по меньшей мере сутки.
– Раздевайся, я не буду смотреть, – скомандовала тетка Танька и отвернулась к окошку.
Аркадий моментально скинул одежду прямо на пол и юркнул под одеяло. В свете огня он посмотрел на вредную тетку – небось нарочно подсматривала, сейчас найдет какой-нибудь повод посмеяться над ним…
Но тетка была очень чем-то взволнована. Она склонила голову к самому окошку и, отставив руку со свечой подальше от себя, пристально всматривалась в темноту за стеклом.
– Тетка, чего высматриваешь? – окликнул ее Аркашка, стараясь придать своему голосу насмешливо-снисходительную интонацию. – Боишься, что ль, чего? Что тебя украдут?
– А ты не знаешь, чего я боюсь? – повернувшись к Аркадию, медленно проговорила тетка.
Аркадию аж холодно стало от ее голоса и взгляда.
– Не знаю… – сам того не желая, боязливо и неуверенно ответил он.
– Не знаешь – везет, значит, тебе, – вполне серьезно заявила тетка Танька.
– Ну а чего? – Аркадий сразу уловил, что она над ним не смеется, и даже вскочил, отбросив одеяло. – Расскажи, ладно тебе!
Тетка резко схватила стул, пододвинула его как можно ближе к кровати, села и, пристально глядя в лицо Аркашке, глухим спокойным голосом начала:
– А мор у нас среди овец пошел. Не только у нас, по всей округе. Нет от этого мора никакого спасения. Гибнут овцы, и ничего нельзя сделать.
– Как гибнут – умирают? – Холод снова пробрал Аркадия с головы до ног. Он передернул плечами и плотнее укутался в одеяло.
– Каждую ночь, которая выдастся безлунной, умирают овцы, – продолжала тетка, не отрывая от Аркашки взгляда. Ее глаза затягивали, заставляли Аркадия перестать думать, не помнить ни о чем и только слушать ее, слушать, слушать…
– Мор – это значит болеют животные, – едва шевеля губами, пролепетал Аркадий.
– Не болеют, – твердо заявила тетка Татьяна. – Говорю: умирают. Гуляет в наших краях Овечья Смерть. Плохо это, очень плохо. Овцы – наша жизнь.
Тетка замолчала. На темную комнатку навалилась тишина. Зашипело, неровно дергаясь, пламя свечи. На улице сразу в несколько голосов обеспокоенно завыли собаки.
Аркадий кинулся к окошку, надеясь увидеть, что там, за стенами дома, происходит.
– Тихо! – сдавленно воскликнула тетка Танька, свободной рукой оттаскивая Аркашку от окна. – Это Она! Они Ее боятся…
– Как – «Она»? Кто – «Она»? Кого – «Ее»? – Вопросы Аркадия так и остались без ответов.
– Я пойду, попробую… – Татьяна вскочила, решительно тряхнув головой.
– Куда ты пойдешь? Что попробуешь?
– Сиди здесь. И не вздумай выходить на улицу, – взволнованно предупредила тетка.
Татьяна умчалась вместе со свечой, оставив племянника в кромешной темноте. Мрак был таким густым, что Аркадию казалось, будто он совершенно ослеп. Невозможно даже было определить ни где окошко, ни где дверь. Тьма стояла и на улице.
«Кто же там пришел? – думал Аркадий, укрывшись одеялом и прислушиваясь к звукам в доме и на улице. – Что за Она? Овечья Смерть? Почему пришла? На собственных ногах, что ли? А тетка Танька что собирается попробовать? Что тут у них за народные суеверия такие? Местные обрядовые праздники, что ли? Вот делать людям нечего…»
Аркашка повернулся на другой бок, сладко вздохнул, собираясь засыпать. Но давящая тревога не отпускала его. Вместо спокойного сна хотелось вслушиваться в происходящее вокруг и ждать чего-то, ждать, ждать…
Аркадий замер.
Сколько прошло времени, он сказать не мог. В душной комнатке, где было наглухо закрыто единственное окошко, воздух застоялся, и, казалось Аркадию, страх навалился черной удушающей подушкой, а вслед за ним пришел тревожный сон…
– Эй, Аркадий! Москвич, спишь, что ли? – послышался свистящий шепот.
Длинное пламя коптящего фитиля моталось из стороны в сторону, по подсвеченным стенам плясали черные тени. Аркашка открыл глаза. Тетка Танька, капая расплавленным парафином на пододеяльник, тормошила Аркадия.
– Чего?
– Ты как – не боишься? – уже своим привычно насмешливым голосом поинтересовалась тетка.
– Но чего мне бояться-то надо? – Сон оставил Аркашку. – Ты скажи все-таки! Что происходит тут? Если ты надо мной прикалываться хочешь и шуточки всякие устраивать, то лучше сразу обломайся. Я спать хочу. И не надо меня запугивать, я не маленький мальчик.
– А какой же ты? – хмыкнула тетка, прищурившись, глядя на десятилетнего племянничка.