Большая книга ужасов
Шрифт:
Рыжий понял, что больше ему ничего не скажут. Он глянул в бинокль сам: Вера действительно миновала капкановое поле и теперь плыла через реку. Но какая это была река! Берегов Рыжий не видел, значит, целое море. Тихое, без волн и ветра, но было видно, как нелегко Вере плыть. Она бултыхалась так, как будто на дне сидит кто-то и тянет ее за ноги.
— Русалки? — спросил он наобум.
— Нет, просто болото, — ответила Маргошка.
— Такое большое? Она ж не выплывет!
— Если повернет назад — выплывет, — пообещала Татьяна.
Рыжий
— Она же утонет!
Ведьмы посмотрели на него странно, и никто ничего не ответил. А Вера плыла. Это было чудо, но она плыла, видимо, половинка силы — это не так уж мало. Болото тянуло вниз, а Вера медленно продвигалась вперед, и Маргошка цинично предложила сбегать в дом за чаем и бутербродами, потому что спектакль обещал быть долгим.
А Вовка смотрел. Смотрел во весь бинокль, ему показалось, что даже стекла запотели от болотной сырости. Вера, совсем не страшная в болоте, тяжело дышала, гримасничала, беззвучно ругалась, но плыла. Рядом хихикали Маргошка и Ленка. Отчего они все время хихикают? Может, дуры? В какой-то момент Вовке очень захотелось, чтобы Вера доплыла. Правда, он быстро вспомнил, зачем ей это нужно, и все прошло, а все равно Веру было по-настоящему жалко. Ладно он, Вовка, его хочет зарезать ведьма для своих темных делишек. А Веру хотят убить свои же. Такие же, как она, небось вчерашние подружки…
— Как это можно, свои же? — спросил он тихо, ни к кому не обращаясь.
— Это если бы она сильная была, была бы своей, — так же тихо ответила Ленка.
Вовка не отрывался от бинокля. Татьяна то и дело дергала, спрашивала, что там делает Вера и как-то ей, бедной, тяжело. Маргошка все-таки сбегала за бутербродами и чаем, но Вовка отказался. Стоял у калитки, смотрел на Веру и слушал, как ведьмы брякают чашками и шуршат обертками. Ему казалось, что прошло уже сто часов, когда Вера, наконец, доплыла. Он так шумно выдохнул, отнимая бинокль от глаз, что Татьяна без объяснений поняла:
— Ничего, ее ждет новое препятствие.
Но разглядеть новое препятствие Вовка не успел. Глянув перед собой без бинокля, он увидел все то же грязное скошенное поле, без капканов и болот. По полю с рюкзаком и гитарой шел его братец.
— Леха! — Рыжий сам не понял, что на него нашло. Вроде и братца недавно видел, соскучиться не успел. Вроде и знал, что ничего этому балбесу не грозит, Вере нужен он, Вовка, и больше никто. Вроде видел, что ведьма рядом, только за ним и пришла… А все равно выскочил как дурак за калитку и побежал навстречу Лехе!
Сзади что-то кричали ведьмы, даже метнули в спину что-то твердое, Вовка не успел ни расслышать, ни почувствовать толком. Все произошло очень быстро. Кто-то невидимый схватил его за руку и оказался Верой. Она возникла перед глазами из воздуха, хотя прежде без бинокля ее было не видно. Вера деловито дернула Вовку за руку
Кажется, не понял. Вера больно оттянула руку. Рыжий шлепал за ней по грязи, перебирал ногами, чтобы не свалиться и не пропахать поле носом. Леха не догонял. Что он вообще тут делает? За Вовкой приехал? А как узнал? Наверное, приехал с Верой, иначе как без ведьмы узнаешь, куда Вовку увезли? А она-то его зачем с собой взяла? Зачем ей лишние свидетели?
Вовка бежал, думал это все и еще думал, почему за ними никто не гонится? Ладно Леха, почему ведьмы не спешат его выручать? В их же интересах, чтобы Вера не стала сильнее. Он пробовал обернуться, но дома было уже не видно и сзади никто не догонял. Он пробовал вырваться, но ведьма крепко его держала. Так они добежали до станции, и Рыжий даже позволил втолкнуть себя в вагон, думая, что, если Вера хочет везти его так, на обычном транспорте, у него будет тысяча и одна возможность убежать.
Но Вера, кажется, тоже об этом подумала. Она толкнула Вовку на сиденье, сказала: «Теперь не убежишь!», и ноги тотчас стали чужими. Рыжий не мог ни встать, ни подвинуться, они просто окаменели. Кажется, он недооценил половинку ведьминой силы.
Глава IX
Ей все мало!
Москва приближалась, но до новолуния было еще двое суток, и Вера, и Рыжий это помнили. Они долго ехали молча и одинаково думали, что это будут очень тяжелые двое суток и как бы их пережить. Рыжий не выдержал первым:
— Видел, как ты плывешь через болото. Зачем тебе целая сила, а?
Он уже не надеялся достучаться до ведьминой совести, и даже польстить не хотел: неприятно и бесполезно. Так, поговорить.
— Много ты понимаешь. Была бы сила, никакого болота бы не стало. Раз — и все.
— Ясно. Но у тебя же больше нет земли.
— Это пока. Верну силу и землю верну. Татьяна разболтала?
— Ага. Почему Леха за нами не побежал? Он с тобой приехал?
— Со мной. Поживет у Татьяны вместо тебя. Она плохо видит, пусть думает, что он — это ты. Голоса похожи, на то вы и братья…
— А если девчонки заметят?
— Не заметят.
— А если Леха сбежит?
— Не сбежит. — Она говорила спокойно, лениво даже, как будто они тут о погоде болтают. Наверное, поэтому Рыжий верил. Еще он верил, что спасется: двое суток — это же бездна времени! Он что-нибудь придумает.
— А тебя хотят убить. Эвелина. Вот. — Зачем сказал? Может, эта Эвелина здесь под лавкой сидит! Как выскочит, как выпрыгнет, как убьет Веру! И Вовку спасет заодно… А теперь Вера знает, предупреждена. Зачем сказал? Сказал. И даже не пожалел: у Веры хоть не такое каменное лицо стало.