Большая книга зимних приключений для девочек (сборник)
Шрифт:
– Что? – мама вошла в комнату, нахмурилась. – Что ты сказала?
– А я разве что-то сказала? – удивилась Настя. Потом, заметив выражение маминого лица, виновато пролепетала: – Мам, показать тебе валентинку? – Она не выносила, когда у мамы портилось настроение.
– Как хочешь, – голос Натальи Анатольевны стал сухим и равнодушным. Развернувшись, она вышла из комнаты.
Настя нашла среди цветочных горшков открытку, принесла с собой на кухню.
– Только ты не удивляйся! – предупредила она. – У Ларки такие странные фантазии!
– Да уж, – согласилась мама, открыв карточку. – До такого трудно додуматься!
Она
Настя взглянула на открытку, да так и замерла с поднятой вилкой. Вот это прикол! До такого не только Лариска, никто в классе не додумался бы!
Карточка была пустой. Загадочные слова «Ты – фея!» столь же загадочно исчезли. Перед Настей лежала совершенно чистая открытка.
– Похоже, кто-то написал тебе послание исчезающими чернилами! – скептически заметила мама.
Исчезающими чернилами? Настя наморщила лоб. Или…
– Мама, а что ты знаешь о феях? – спросила вдруг она.
– О феях? – похоже, мама уже поняла, что в этот вечер лучше ничему не удивляться. – Ты хочешь, чтобы я тебе сказку на ночь почитала?
– Мам, я серьезно! А экстрасенсы? Ну, те, которые читают мысли и двигают предметы? Это тоже феи?
– Можно сказать, что да. А зачем тебе?
– Доклад по литературе, – на ходу выкрутилась Настя.
Мама сходила в комнату, вернулась с большим старинным фолиантом в синем бархатном переплете.
– Возьми. Твоя прабабушка увлекалась мистикой. Это ее дневник.
– Прабабушка? – заинтересовалась Настя. – Это та, которая была знаменитым профессором медицины?
– Она самая. Почитай, может, найдешь что-нибудь полезное?
Старинный дневник лежал перед Настей; темный бархат так заманчиво переливался, что хотелось поскорее приступить к чтению. Но нет! Казалось, в этот день у нее не получится ничего, за что бы она ни взялась.
– Покажи мне дневник! – донеслось из кухни.
– Ты его уже видела! – слабо попыталась отбиться Настя.
– Я не про прабабушкин, а про твой!
Ну все! Надувшись, Настя уставилась на лиану. Что бы такое придумать? Как отвлечь мамино внимание?
– Ты что, не слышишь? – нетерпеливо повторила мама.
Девочка медлила, как будто надеясь, что произойдет что-нибудь, что оттянет неминуемый скандал.
И чудо произошло. Раздался звонок в дверь, мама вышла и целых полчаса бурно обсуждала с соседкой проблему перебоев с отоплением и горячей водой.
А Настя, ожидая своей участи, вдруг подумала: и почему это учителя не пишут исчезающими чернилами, как тот тип, что прислал валентинку? Как было бы хорошо – написал замечание, а оно потом раз – и исчезло!
И тут же ее осенило – исчезающие чернила! Вот она, зацепка! Теперь его можно будет вычислить! У незнакомца появился отличительный признак!
Она снова в упор посмотрела на лиану, и та вдруг пошевелилась… А потом еще, и еще раз… Не веря своим глазам, Настя разглядывала качающиеся стебли. Щекам стало жарко, в висках застучало. Получилось! Неужели она все-таки фея?!
Воодушевленная, девочка решительно вытащила из-под ковра дневник, и, беззаботно улыбаясь, направилась к маме.
– Мам, ты только ты не волнуйся, ладно? Наши учителя как с цепи сорвались! Весну почувствовали, что ли?
Скандал вышел на редкость коротким и безболезненным: во время разговора с соседкой мама уже выпустила пар.
– Ты все поняла? – сказала Наталья Анатольевна после недолгой нотации. – Тогда немедленно садись за уроки!
– Можно я начну с доклада по литературе? – с невинным видом просила Настя.
– Начинай с чего хочешь, только вечером ты должна мне все показать!
– Хо-ро-шо! – пропела Настя, и тут среди стеблей лианы вдруг показался Ерошка, волочивший за собой огромный пестрый лист.
– Вот тебе и фея! – расстроенно всплеснула руками Настя. – Вот тебе и волшебство!
«Черная туча»
«12.03.1915 г.
Намедни я пыталась погасить взглядом свечку. Тщетно! А у цыганки, которая учит меня, свечка гаснет с одного только взгляда. Я просто поражаюсь, как она это делает! Ее огромные черные глаза становятся неподвижными и как будто стеклянными. Брови слегка хмурятся, лицо напрягается, шея немного вытягивается вперед. Ноздри раздуваются, губы вытянуты трубочкой и шепчут какие-то заклинания. Может быть, дело именно в этом? Я умолила Зару объяснить, она попросила двадцать копеек, написала что-то на бумажке и велела не читать, пока она не уйдет. А когда я развернула записку, там было что-то странное – крест, круг с точкой в центре, треугольник, пересеченный двумя горизонтальными линиями, черный квадрат. Что все это значит? Может, это какой-то магический шифр? Надо будет завтра обязательно спросить Зару».
Читать было трудно, поэтому дело продвигалось медленно. Написанные синими чернилами строчки выцвели, местами почти совсем слились с пожелтевшей, хотя все еще гладкой и плотной бумагой. К тому же в тексте встречались незнакомые Насте буквы – похожая на твердый знак, это была «ять», «йот» – палочка с точкой, напоминающая английскую i… Да и слова были другие, не всегда понятные. Зато почерк у прабабушки оказался четким, разборчивым и на редкость красивым – Насте даже стало завидно! Особенно хорошо выглядели завитушки у заглавных букв – С, Н, Я, А… Настя даже попыталась скопировать их черной гелевой ручкой, но получилось коряво, неровно – жалкое подобие старинных. Да это и не удивительно – для каллиграфии нужны перо и чернила, а ни того, ни другого в современных домах давно уже не держат. Зато знаки из записки Зары она скопировала – крест, круг с точкой в центре, треугольник, перечерченный двумя линиями, черный квадрат. Интересно, что это значит?
Она снова принялась изучать записи, надеясь найти ответ дальше. Но нет, следующие страницы были посвящены проблемам прабабушкиных волос. Она описывала, какие они у нее тонкие, жидкие и непослушные – совсем как у Насти! Забыв о магических знаках, девочка с увлечением читала, как бабуля на ночь тайком накручивала волосы на бумажки-папильотки, как прятала кудри от маменьки, но от злющей классной дамы их спрятать не удалось, и та вначале позорила прабабушку перед всей гимназией, а потом сама лично в туалетной комнате намочила девочке голову и заставила расчесать волосы. Но прабабушка не сдалась и на святки заплела из мокрых волос сто двадцать косичек, высушила их рядом с печкой и расплела – у нее ушло на это пять часов, зато волосы стали такими пышными, что два живших по соседству гимназиста не узнали ее и при встрече раскланялись, как с посторонней.