Большая рождественская книга романов о любви для девочек
Шрифт:
Яна, одетая в любимого цвета спортивный костюм, была похожа на вышедшего на охоту леопарда. Она изо всех сил бежит, настигает меня, тянется рукой, но я ускоряюсь, сильно отрываюсь, выбегаю за территорию школьного двора, перескакиваю дорогу и бегу куда-то в жилой квартал.
– Ничего себе! Ну и Клочкова! – слышится за кадром изумленный голос Коли.
На этом запись закончилась.
В зале не слышно ни шороха.
С лица Яны сошли краски.
А потом весь актовый зал, не сговариваясь, посмотрел на меня. А я сидела в самом центре.
– Как вы понимаете, я не мог
– Да это монтаж! – из последних сил отбивалась она.
– Ага, монтаж! – скептически усмехнулся Коля и кивнул в мою сторону: – Вон Катя! Она может подтвердить, что все это правда!
Все снова обернулись.
Я встала.
Яна смотрела убийственным взглядом.
– Фадеева, это правда или монтаж? – строго спросил директор Алексей Иванович.
«Что делать? – лихорадочно соображала я. – Если скажу, что правда, подставлю Яну! Испорчу ее выборы! Нет, я не буду ее выдавать! Скажу, что это монтаж!» – решила я и открыла было рот, но неожиданно подумала: а почему я должна покрывать одноклассницу, если она действительно выгнала меня на мороз, действительно за мной гналась и действительно угрожала? Но главное – если скажу, что неправда, получится, что я перед всей школой выставлю Колю лжецом, хотя он говорит правду. Подставлю человека! Как потом он будет доказывать окружающим, что говорит правду?
И вдруг вспомнила ситуацию в больнице. Меня оклеветал Стас, и я не смогла доказать, что говорю правду. Получается, сейчас нахожусь на его месте. Могу прилюдно оклеветать парня и испортить его отношения со всей школой – как Полянский испортил мои – или могу сказать правду и заступиться за Ершова.
И я решила сказать правду. Во-первых, чтобы не клеветать, а во-вторых, потому, что Яна действительно это сделала. Если сейчас ее покрою, то это сделает девушку еще хуже. Она подумает, что может совершать ужасные вещи и оставаться безнаказанной, и будет еще больше издеваться над окружающими. И, между прочим, не далее как сегодня утром Клочкова снова мне угрожала.
– Фадеева! – напомнил о себе директор.
– Да, это правда, – сказала я.
Зал изумленно вздохнул.
Яна вжала голову в плечи.
– Зачем нам такие президенты! – выкрикнул кто-то из зала.
– Ты не президент школы! Ты позор школы!
– Мы не будем за тебя голосовать!
Ребята так зашумели, что задрожали стены.
Клочкова растерянно и беспомощно на всех смотрела и, не выдержав позора, убежала за кулисы. Стас в замешательстве ушел за ней.
Ее выборы были безнадежно сорваны, и в этой ситуации не поможет даже Полянский.
Витя сидел пунцовый. О нем тоже все узнали, но его положение получше, ведь он не был кандидатом в президенты.
– Ершов, а ты тоже хорош, – укоризненно сказал директор. – Вместо того чтобы помочь
Тот покраснел.
Вскоре все стали расходиться.
Я тоже направилась к выходу.
Яна пряталась где-то за кулисами – видимо, желая уйти последней.
Но вдруг за спиной послышалась частая дробь каблуков.
– Что ты натворила! – истерически закричала мне одноклассница. – Ты репутацию мне испортила!
– Ты сама это сделала! – откуда-то из толпы выкрикнул Коля. – Что, не ожидала, что кто-то раскроет твои гадкие дела? Теперь будешь знать, что если не делать гадостей, то и тайн никаких не будет. Чтобы не пятнать репутацию, не нужно создавать никаких «пятен», которые рано или поздно обязательно выплывут.
– Тоже мне, защитник! – скривилась она и убежала, едва сдерживая слезы.
Следом шел Стас. Проходя мимо, он остановился. Ничего не говорил. Просто стоял и растерянно смотрел.
– А что мне было делать, если так и было? – ответила я на его немой вопрос. – Или предлагаешь оклеветать Колю, хотя он говорил правду?
Полянский опустил глаза. Кажется, понял подтекст этих слов.
Мимо прошли одноклассники. Они старались на меня не смотреть и смущенно прятали глаза. Тогда, в той травле в спортивном зале, участвовали все и сейчас увидели, какие могут быть последствия, и испугались. Сейчас под раздачу попали Яна с Витей, потому что камера засняла только их, но каждый понял, что за издевательства над человеком нужно серьезно отвечать. Их поведение в спортзале хоть и не заснято, но тоже может выплыть наружу.
– Ладно, я домой, вечером прямой эфир, нужно приготовиться, – сказал Стас и вышел.
Я сидела за уроками и решала уравнения, но цифры, степени и корни ускользали, и я не могла сосредоточиться.
В голове были не уравнения, а… нет, не Стас. Я думала о Яне.
Не представляю, что она будет теперь делать? Сегодня произошел крах. Самый настоящий крах Яниной самоуверенности, вседозволенности и надежды на продление президентского срока. Предельно ясно, что выборы испорчены. Но Коля сказал правильно – в этом виновата она сама. Если бы не гналась за мной по школьному двору с угрозами связать, если бы не совершила такой поступок, то не было бы скелетов в шкафу, которые обернулись против. И, кстати, неизвестно, сколько еще подобных поступков есть в ее биографии. Об этом случае я знаю, потому что сама являлась его участником, но вполне возможно, что Клочкова жестоко относилась и к другим людям.
И вот сегодня ее лидерству и издевательствам пришел конец.
Впрочем, все не так страшно. У нее есть вполне реальная возможность исправить незавидное положение за счет Стаса, у которого слава в школе такая крепкая и яркая, что запросто хватит на двоих. Может быть, он попытается подействовать на людей и вернуть их расположение к подруге. В школе было два лидера – Яна и Стас, и теперь уцелевший может спасти свергнутого. Поэтому теперь у Полянского особая задача всеми силами помочь девушке, раз он ее и… друг… и партнер в президентской команде.