Большая зачистка
Шрифт:
— А то, что серую «Волгу» «двадцать четвертой» модели с этим номером я видел на Ленинградском шоссе в районе Химок. И даже ухитрился, пользуясь служебным положением, точнее, служебным оружием, отнять у водилы ключи от зажигания. Такие вот пирожки, Вячеслав Иваныч!
— Ну ты у нас этот… Давид Копперфильд, Саня! А чем тебе покойник не угодил?
— Очень любопытным оказался. Хотел узнать, о чем я говорю с гостем. А нам это, сам понимаешь, но понравилось.
— Уразумел, невелика сложность. Кажется, я сам тебя этому нехитрому приемчику и обучил. Не так?
— Все так. И ключи у меня.
— Забрось
На Грязнова еще продолжал действовать факт получения Турецким генеральского погона. Не какой-нибудь теперь там старший советник, а бери выше — государственный советник. Пусть и третьего пока класса. Не может ведь нынче сказать Славка: «Мы — генералы…», обнимая при этом за плечи Костю Меркулова. Закончились подковырки в адрес, казалось бы, вечного полковника.
Турецкий сунул мобильник в карман и сказал Реддвею:
— Я должен тебя доставить в гостиницу, в ваше посольство или в собственную контору? О чем вы договаривались с Костей?
— О, «мистер Костья»! — явно передразнил Питер известную Джеми Эванс. — Это — позже, вечером. А мы едем в «Балчуг», так? Мне заказан большой номер. Я ведь известный американский бизнесмен, Алекс. Мне полагается проживать широко.
— О том, кто ты, к сожалению, давно всем известно. Так что твоя тайна, скорее всего, уже ни для кого не секрет. Поэтому наблюдать за тобой станут в сто глаз. Ибо никто, наверное, толком не знает о цели твоего визита. Вот и давай делать вид, что ты прибыл для каких-то узкоспецифических консультаций. Да к тому же только дурак не поймет, что просто так один генерал встречать другого не станет.
— Да-да, — поощрительно засмеялся Реддвей по поводу столь нехитрого хвастовства Турецкого, — я уже знаю о твоем повышении, Алекс. Позже, в отеле, я смогу тебя поздравить. Я еще, помню, подумал, что мне, в моем положении, я имею в виду наш «Файф лэвел», будет очень престижно иметь заместителя генерала…
Вид из окон люкса, заказанного Питу накануне, был восхитительным. Замоскворечье с его обилием храмов, золоченых куполов даже под хмурым московским небом выглядело по-своему празднично и притягательно.
Турецкий гостеприимно показал за окно, но Питера больше волновали широченная кровать в спальне и вполне устойчивый диван в гостиной. Походя Александр достал подарок Пита, включил его, и номер мгновенно наполнился тонким прерывистым писком динамика. А красный огонек даже и не мигал ни в одной из комнат, включая туалет и ванную. Да, постарались ребятки! Это хорошо, что Питер, сам высокий профессионал, относился к подобным штукам снисходительно. Наверняка и подарок такой Александру сделал совсем не зря, продемонстрировав ему лишний раз свое полное доверие.
Он обошел номер вслед за Турецким, хмыкнул и сказал:
— Очень хороший номер, Алекс. Удобный. И вид отсюда просто прекрасный. Но я основательно проголодался, поэтому предлагаю, не откладывая дела в долгий ящик… так?.. немедленно идти в ресторан.
Еда для Реддвея стояла на втором месте после спокойного отдыха в любимом кресле, которое здесь, в Москве, вполне мог бы заменить и прочный, на дубовых ножках, старинный диван. Или наоборот — сперва все-таки плотный обед, а уже потом — отдых. А ведь впереди была назначена важная встреча в прокуратуре, у Константина Дмитриевича Меркулова. Естественно, что к ней Пит хотел подготовиться основательно. То есть закусить и отдохнуть.
Фортель с ключами от «Волги», который выкинул Турецкий, чрезвычайно обеспокоил Сергея Сергеевича Матюшкина. Хотя он был уверен, что случившийся прокол не имел непосредственного отношения к его службе. Уж тут-то все было чисто. Правда, слухачи успели записать кое-что о каком-то приборе, который привез с собой американец, но что это было такое, никто из специалистов пока не знал. Результат же — налицо. Поэтому, не дожидаясь, пока фальшивым номером, с подачи Турецкого, заинтересуется дорожный патруль, парни Матюшкина быстро сменили номера на «Волге» и кинулись вдогонку, но преследуемых так и не нашли.
Особенно заботил Сергея Сергеевича приезд Питера Реддвея, о котором ему было многое известно из секретных материалов, коими располагали по долгу службы предшественники Матюшкина. Знал он, что гость был матерым разведчиком, в недавнем прошлом вторым или третьим человеком в ЦРУ, а кроме того, специалистом, к слову которого прислушивались не только руководители тайных ведомств Соединенных Штатов, но и лица из Белого дома.
И еще одна связь настораживала. Встречал в аэропорту Шереметьево-2 американца «важняк» из Генеральной прокуратуры Турецкий, который в настоящее время вел дело об убийстве двух парней в ремонтной мастерской на Новой Басманной улице. А про этого следователя было известно, что ему руководством всегда поручаются дела архиважные, такие, которые лично находятся на контроле у президентской администрации. И он практически всегда справляется с ними. Не исключено, что будет раскручено и новобасманное преступление. И кто тогда может поручиться, что следы не выведут этого Турецкого на совсем нежелательный адрес? А тут еще и приезд Реддвея с неизвестно какими целями.
Операция с материалами, взятыми у дурачков с Новой Басманной, подходила уже к своему логическому завершению. Люди Матюшкина вышли на представителей американской фармацевтической фирмы «Медикал Рисёч», расположенной в штате Коннектикут, и дали им возможность ознакомиться с некоторыми выводами российских исследований, которые специалистам несомненно показали, что им предлагается не кот в мешке, а почти готовые результаты многолетней кропотливой работы ученых, освоивших совершенно новое направление в конструировании лекарственных форм. Такие исследования и стоили дорого.
Запрошенные десять миллионов долларов, однако, американцы сочли слишком несерьезной, большой для них суммой. А если говорить всерьез, то ровно половина, то есть пять миллионов, их вполне бы устроила. Но эта сумма абсолютно не устраивала русских. Вот и шла пока торговля. А Матюшкин дал тем временем указание своим связаться с конкурентами этих упрямых коннектикутцев. Но в принципе дело было, что называется, на мази. Похоже, что «Медикал Рисёч» согласилась бы на восемь миллионов. Во всяком случае, и Плешаков не возражал против этой цифры.