Больше, чем гувернантка
Шрифт:
— Нет. Видите ли… — Снова вспомнив о двух минувших днях, времени, прошедшем с тех пор, как в последний раз разозлила его своей излишней смелостью, она плотно сжала губы. — Возможно, я все же научилась вести себя в вашем присутствии более сдержанно, милорд.
Несколько секунд Адам изумленно смотрел на нее, не говоря ни слова, затем неожиданно рассмеялся. Елена иронично отметила этот низкий, рокочущий звук, который, без сомнения, свидетельствовал о его отличном расположении духа.
— А работая у Бэмбери, вы обычно
— Не понимаю.
Адам был поверхностно знаком с лордом Джеффри Бэмбери, в прошлом они временами встречались в палате лордов, поэтому знал, что этот человек свято чтит царящую в обществе иерархию. Адам не мог поверить, чтобы такой человек потерпел критику из уст одной из своих подчиненных, коей, несомненно, и являлась гувернантка Елена Лейтон.
Он пожат плечами:
— Я просто хотел узнать, могу ли я считаться исключением из правил, подвергаясь этим вашим приступам… откровенности, или вы всегда смело высказываете, что думаете?
— Я не стала бы это так называть, милорд. — Она поморщилась. — Я имела в виду, разумеется…
— Полагаю, я и сам в состоянии догадаться о том, что вы имели в виду, миссис Лейтон, — сказал Адам. — Мысленно я аплодирую вашим попыткам проявлять больше сдержанности в поведении.
— Да. Хорошо. — Ее сине-зеленые глаза намеренно избегали смотреть на него.
— Как мне кажется, вы собирались напомнить мне о моем религиозном долге? — мягко подсказал он.
Слишком мягко, по мнению Елены. А у нее, похоже, выработалась привычка высказывать свои жизненные убеждения в присутствии этого джентльмена! Возможно, сейчас она поступила так потому, что все еще пребывала в смущении от его недавнего смеха.
Хотя три дня назад он сообщил, что его мало чем можно развеселить, ей с успехом удалось это проделать. Удивительнее всего оказалось то, что, смеясь, он становился еще более красивым, потому что во внешности появлялось что-то мальчишеское.
Проглотив стоящий в горле ком, Елена произнесла:
— Конечно же нет, милорд, я просто подумала… посещение местной церкви пошло бы вам на пользу, после службы вы могли бы поговорить с людьми, живущими в вашем имении и соседней деревне.
— Вот как? — В его голосе зазвучали стальные нотки.
Елена почувствовала заливающий щеки жар.
— Да. Я… я упомянула об этом потому лишь, что знаю об аналогичной привычке лорда Бэмбери. — Ее дедушка и лорд Бэмбери однажды обсуждали эту тему за ужином в Шеффилд-Парке.
Адам вздернул брови и холодно осведомился:
— Хотите предложить мне последовать его примеру?
Ее щеки запылали.
— Возможно, нам следует вернуться к вопросу о ткани для моей униформы, милорд?
— Какой еще униформы? — непонимающе переспросил он.
Елена уставилась на него широко раскрытыми глазами:
— Разве не вы три
Адам медленно покачал головой:
— Что-то не припомню, чтобы я вообще употреблял слово «униформа», прося вас переодеться в менее унылую одежду.
— А я думала… — Нахмурившись, Елена стала вспоминать разговор, произошедший между ними сразу по приезде в Готорн-Холл.
Адам натянуто улыбнулся:
— Советую вам впредь не делать умозаключений, миссис Лейтон. Это неумно.
Очевидно, нет, когда дело касается этого конкретного джентльмена.
— Так вы изначально хотели снабдить меня новыми красивыми платьями, а не униформой?
— Да, — с вызовом ответил он.
Елена резко вздохнула:
— Вы просто перехитрили меня, чтобы избежать дальнейших возражений с моей стороны?
— Именно.
Елена крепко сжала кулаки, пытаясь справиться с охватившим ее гневом. Адам Готорн продолжал невозмутимо взирать на нее. Одна его бровь была вздернута, будто он задавал ей немой вопрос.
— В таком случае… возможно, мне будет позволено попросить вас кое о чем взамен?
Его черная бровь поднялась еще выше.
— Взамен на что, мадам?
— В обмен на отсутствие с моей стороны возражений касательно платьев, которые я теперь должна носить.
В действительности сердце Елены забилось быстрее от восторга, когда она увидела разложенные перед ней восхитительные ткани. Из уважения к недавно почившему дедушке ей следовало бы настоять на том, чтобы ей и дальше позволили носить траур, но, проходив полгода в черных платьях в знак скорби по матери, которые через полгода были заменены на темно-серые и приглушенно-пурпурные, ей скоро пришлось снова отказаться от ярких расцветок из-за смерти дедушки. Она была молода и полна жизни, устала от мрачных красок и в предвкушении вспоминала те восхитительные ткани, которые модистка разложила на кушетке в ее спальне.
— Так чего же вы хотите? — недоверчиво спросил Адам. — Говорите так, будто сами делаете мне величайшее одолжение, а не наоборот.
Теперь уже Елена изогнула бровь.
— А разве не так?
Адам прищурился. Неужели эта молодая женщина догадалась, как сильно он жаждет увидеть ее в чем-то ином, кроме мрачных черных платьев, которые она обычно носит? А лучше всего вообще без одежды!
Адам резко вздохнул:
— Опять бесцеремонность, мадам.
— В таком случае прошу прощения. — На ее лице снова отразился ужас. — Я всего лишь… я просто… — Она замолчала, чтобы собраться с мыслями, и заговорила снова уже более спокойно: — Несколько дней назад вы обратились ко мне за помощью по вопросу того, как вам найти подход к своей дочери. Так вот, милорд, самым горячим желанием Аманды является иметь пони и научиться ездить на нем верхом.