Больше, чем химия
Шрифт:
— Ты Настасью ж давно знаешь? — Вдруг спросил он.
Я кивнул.
— Давно.
— А чего тогда сомневаешься в ней?
Я удивленно посмотрел на него.
— В каком смысле, сомневаюсь? — Уточнил.
— Да в том самом и есть. — Он переставил стул поближе ко мне. — Вот ты мне скажи, что она первое сказала, когда тебя здесь увидела?
— Представила Якову и сказала, что я лучший химик на курсе был. — Припомнил.
— Во-от! — он наставительно поднял указательный палец вверх. — Прорекламировала тебя сходу. Сразу
— Формулы. — Кивнул. — Цепочки, реакции….
— Не важно. — Отмахнулся он. — Важно то, что она, не зная тебя сегодняшнего, сразу поверила в тебя. Так? — Спросил он.
— Так. — Кивнул немного неуверенно.
— А чего тогда ты в нее поверить не можешь? Я за вами пять минут наблюдал, пока вы воду черпали. В глаза не смотришь, отворачиваешься, разговариваешь сквозь зубы. Аль баба не нравится? — Прищурился Степан. — Так тогда так ей и скажи.
— Нравится. — Вздохнул, отпив из кружки. — Только…, зачем я ей? Я проблемный настолько, что не один год разгребать придется. А она…, яркая, красивая, сильная. Самодостаточная.
— Вот я и говорю, чего ты сразу на ней крест-то ставишь? Не веришь в нее. Даже шанса тебя теперешнего разглядеть не даешь. — Он пригладил усы и усмехнулся. — А ежели ей больше никто подходящий в жизни не встретится? Она ж максималистка. Или все, или ничего. Знаешь, сколько за ней здесь парней ходило? Ууу, сколько. И что? Она их ухаживаний даже не заметила. Да что там, не дай бог перед ней голый мужик ляжет, так она его сверху простынкой стерильной прикроет, переступит и дальше пойдет. Дел-то много.
— И что? — Напрягся я.
— Как что? — Удивился Степан. — Тебя-то она заметила. И разговаривает ласково, и в обиду никому не дает. Вон чего для тебя выбила. — Он поднялся, обошел стол и достал из него какие-то бумаги. Протянул их мне. — Ты почитай-почитай. Мимо такой женщины пойдешь, жизнь и себе и ей испоганишь.
Я взял в документы и принялся читать. Фразу: «Долговое обязательство погашено в качестве гарантии работы Торопова П.Т. на ранее обозначенном предприятии сроком не менее трех лет» прочитал несколько раз. Это что же…. Это у меня теперь не только долга нет, но и я теперь на три года официально трудоустроен?
Документ в руках задрожал. Я аккуратно положил его на край стола и уставился на посмеивающегося Степана.
— И что мне с этим делать? — Кивнул на бумаги.
— Тебе? Там в конце расписаться надобно, что ознакомлен. А потом быстро проверить воду и бежать к Настасье. В ножки кланяться и готовиться всю жизнь на руках ее носить, ежели сдюжишь. — Он потер локоть и выжидательно на меня посмотрел.
Я же уставился на свои ладони и не спешил подписывать бумагу. Я же с Настей потом не расплачусь ни за что. Черт. Да что там…. Она за последние три дня мою жизнь поменяла просто кардинально. И если для того, чтобы вернуть ей этот долг, ее нужно будет любить всю жизнь, то я побуду эгоистичной сволочью и буду делать ее жизнь лучше, даже если она меня об этом никогда не попросит.
Видит бог, я пытался отстраниться от нее, не давать ни себе, ни ей никаких надежд. Но…. Три дня ей хватило для того, чтобы исправить все мои ошибки. Три дня!!! В то время, как я третий год пытался хоть как-то выживать. Три дня на то, чтобы найти мне жилье, обеспечить меня стабильной работой и закрыть все мои финансовые дыры.
Схватил протянутую Степаном ручку и поставил свою подпись в указанной графе. Решил, что сегодня день поработаю на заводе, а вечером…, вечером мне нужно будет поговорить с ней. Прав Степан, такими женщинами не разбрасываются.
Глава 8
Анастасия
Я стояла перед зеркалом в этой злосчастной рубашке и размазывала по щекам слезы. Ну, вот что ему не понравилось? Нет, ясно что, но не до такой же степени, чтобы в такой панике сбегать. Да, я вчера вечером забыла заплести волосы в косу, и они сегодня напоминали паклю. Да, лицо слегка припухшее с утра было…. Сейчас-то понятно, что после слез я совсем страхолюдина. Но до них-то было обычное такое утреннее лицо.
Все-таки зря я послушалась девчонок и на ночь легла спать в подаренной ими рубашке. А утром совершенно забыла, что на мне не обычная пижама, а вот это вот безобразие. Ну откуда я знала, что, едва завидев меня в этом, Пашка переменится в лице и спрячется от меня в ванной? А потом и вовсе из дома сбежит.
Слезы хлынули новым потоком, и если бы не зазвонивший на тумбочке телефон, то я бы так полдня и проревела бы у зеркала. Это ж надо такой уродиться…? А ведь Торопыжка сам вчера сказал, что я красивая….
— Да. — Ответила дрожащим голосом, даже не посмотрев, кто звонит.
Секунду в трубке висела тишина, а затем послышался голос Машки.
— Хочешь, научу в живых людей ножи метать? — Вдруг предложила она.
Слезы у меня мгновенно прекратились.
— Нет. А зачем? — Спросила я.
— Чтобы обидчикам неповадно было, и чтобы они в следующий раз думали головой, прежде чем тебя обидеть. — Ненавязчиво поведала она.
Я вытерла краем брошенного на кровать халата побежавшие сопли.
— Зеркало вряд ли оценит такое с ним обращение. — Предположила.
Несколько секунд трубка молчала, переваривая ситуацию.
— Так. Давай я к тебе сейчас забегу. Колька твоего кота помучает, пока мы разговариваем. — Решила она.
— Точно, кот же! — Спохватилась я. — Эраст! — Заорала на весь дом.
Скотинка не отозвалась. Зато отозвалась Марья.
— Слушай, даже я почти сделала лужу от твоего вопля. — Призналась она. — Ты пожрать чего-нибудь найди, мы через десять минут будем у тебя.