Больше, чем коврик для йоги: как я стала лучше, мудрее и сильнее. Введение в йога-терапию: Оздоровление методами йоги и аюрведы. Йога – начни свой путь: Асаны, дыхание, медитации
Шрифт:
Оглядываясь назад, могу сказать, что я многое узнала об истинной природе коммунизма. На первый взгляд все делали вид, что мы вместе разгребаем дерьмо, но при закрытых дверях те, у кого была власть, оставляли пирожные себе.
Всякий раз, когда я попадала в неприятности, это было связано с едой. Меня ловили на краже, сокрытии, контрабанде еды и, что хуже всего, на том, что я не ела за столом. Я пряталась в дни бойни, а потом меня наказывали, отправляя в комнату без ужина. Я умоляла маму прислать мне поесть, и тогда ее посылки конфисковали. Ей звонил директор школы и сообщал, что в очередной раз ее дочь поймали с нелегальной, неорганической пищей.
– Позвольте мне все прояснить, – сказала она директору по телефону, пока
Я люблю свою маму.
С того момента мне разрешили полуденный перекус, если я была голодна. Даже несмотря на то, что я выиграла войну со школьной продовольственной полицией, я оставалась несчастной. Я попыталась сделать жизнь лучше, купив сапоги для работы на скотном дворе, чтобы не чистить стойла в лакированных туфлях «Мэри Джейн». (Когда я попросила маму купить мне какие-нибудь рабочие сапоги, она ответила: «Если в Блумингдейле нет таких вещей, тебе не повезло, потому что я ни за что не поеду в Нью-Джерси». Нью-Джерси был диким-диким Западом, где продавались рабочие сапоги.) Но самое худшее в моих страданиях было то, что я не могла никому пожаловаться. Мое несчастье причинило бы моим родителям, особенно маме и бабушке, еще большую душевную боль. Поэтому я должна была собраться с мужеством. Мне предстояло проявить выдержку и пережить этот год.
А потом стало еще хуже, потому что, конечно, так всегда и бывает.
Все началось однажды днем, когда я стояла у задней двери кухни и ждала, чтобы мне вынесли еду. Мы с мамой думали, что мне, возможно, будут давать тост или бутерброд с арахисовым маслом, обычно я получала морковку или кусок вареной картошки. Если оценивать стоимость обучения по еде, то эта картошка стоила около сотни баксов.
Я стояла у кухонной двери и ждала свою картошку, когда из-за угла показался главарь группы мальчишек. Это был не Питер Пэн. Это был прыщавый 16-летний парень с жирными черными волосами, красной повязкой на голове и в грязных джинсах Levis. Должно быть, он оставался трижды на второй год, потому что ему было 16 и он учился в средней школе. И он тащил за собой еще троих заблудших мальчишек.
– Что это у нас тут? – спросил он.
Я бы предпочла не рассказывать остальную часть истории, однако долгое время я притворялась, что этого не было, и, честно говоря, устала скрывать правду. Все изнасилования бывают разными, но их жертвы остаются с одним и тем же: глубоким чувством потери и стыда. Что касается меня, то на какое-то время я потеряла свой внутренний свет. В моем сердце были невинность и бесстрашие, которые у меня отняли. В моей жизни появилось четкое «до» и «после». Хуже всего то, что я потеряла доверие к миру. Девочка, которая ждала с расправленными плечами и высоко поднятой головой ломтик холодной картошки, потому что выиграла войну со школьными чиновниками, больше не существовала. С того самого дня я ходила сгорбившись, стараясь защитить то, что было у меня внутри. Урок, который я усвоила, состоял в том, что если ты ходишь слишком гордо, то можешь пострадать.
Однако у моей истории счастливый конец. Так что мне нужно ее рассказать.
Помню, как шла по коридору, когда главарь схватил меня за правую руку и заломил за спину. Младшие мальчики бежали за нами, а он наполовину толкал, наполовину нес меня в туалет для мальчиков. Хотя мне было страшно, я старалась держать лицо кирпичом. Сначала я решила, что ему понадобилась моя картошка! Я сказала себе: хорошо, это всего лишь еда. Потом я твердила: «Я все еще в порядке; только мое плечо, кажется, сломано. Я все еще в порядке, моя рука онемела, но я чувствую свои пальцы. Я все еще в порядке, мое сердце бьется». И так далее.
Оказавшись в туалете, он швырнул меня на пол и стянул с меня джинсы до щиколоток. Ему потребовалось несколько попыток, чтобы довести дело до конца. Он держал мою руку согнутой за спиной, и боль в плече не давала мне почувствовать что-либо еще. Потом боль исчезла.
Казалось, исчезло все. Моя голова была прижата к основанию унитаза, и я помню, как смотрела на мочу, высохшую желтыми полосами вдоль основания, и думала: «Убирает ли этот туалет кто-нибудь?» Но я ничего не чувствовала. Я покинула свое тело. Девочка на полу в туалете была кем-то другим. Мой дух поднялся вверх. Я видела, что делал парень, слышала, что он говорит, но все это происходило вне меня.
– Давай посмотрим, подойдет ли он, – сказал парень, тыкая в меня пальцами, а потом еще чем-то, не знаю чем. Возможно, это была швабра. Не могу сказать точно. Каким-то образом он нашел способ сделать то, что хотел. Мне было 12, я была девственницей и весила меньше 45 килограммов. Я была ему неровня и настолько сексуально неопытна, что даже не понимала, что происходит. А когда все закончилось, я была разбита. Поговорим о пятне. Мои ноги были покрыты кровью. Мои штаны, которые все еще были на лодыжках, промокли насквозь. Там было так много крови, что я думала, что умираю. У меня еще ни разу не было месячных, и это была первая женская кровь, которую я видела в жизни.
Потом он встал у раковины и вымыл руки. Поправил перед зеркалом бандану и пригладил сальные волосы. Затем повернулся к своей команде, которая ждала у двери, и сказал:
– Ваша очередь.
Благодать повсюду
Хотя это был худший момент в моей юной жизни, в тот же миг я поняла, что, как я и говорила себе во время того долгого передвижения по коридору, «я была в порядке». Ибо что бы ни случилось еще в тот день и во всей оставшейся жизни, я знала одно: я выжила. Я подумала, что, возможно, Бог был со мной и позволил мне жить. В тот момент я не знала, забеременела ли я, была ли серьезно повреждена моя рука или в порядке ли мои внутренние органы. Но я знала точно:
Мы больше, чем то, что с нами происходит.
Дух не так легко уничтожить. Я была в порядке, и я буду в порядке, независимо от того, что еще произойдет в этом помещении или, если уж на то пошло, до конца моей жизни. Я верила в Бога и верила, что он мог пощадить меня, потому что у меня были еще дела в этом мире.
Поэтому, когда мистер Красная Бандана повернулся к мальчикам и сказал: «Ваша очередь», у меня появился луч надежды. Смешно, но я, пожалуй, впервые ощутила Благодать. Вероятно, это был худший момент в моей жизни, но за то время, которое потребовалось парню, чтобы обернуться, у меня появилась мысль, что, возможно, пришла «моя очередь» жить. И я пообещала себе, что буду мстить, прожив всю оставшуюся жизнь исключительно хорошо. Это был мой момент чит-ананда.
Но сначала я ничего не делала. Выживание было для меня на первом месте. Я думала, что у меня сломана рука, потому что я не могла пошевелить ею. Я была вся в крови, и я не знала, было ли это кровотечение связано с потерей девственности или нет. Так что я решила прикинуться мертвой, что было не слишком трудно, но это решение оказалось одним из лучших в моей жизни. Я подумала про себя: «Если я умру, то это все изменит».
Мы переходим от того, что «мальчики есть мальчики» (именно так назвала это школа, когда обнаружилось, что тот парень сделал то же самое с полудюжиной девочек), к тому, что «мальчики – это психопаты», которые занимаются сексом с мертвыми несовершеннолетними девочками. Правильно? Я лежала там, пока другие мальчики внимательно и долго смотрели на меня.