Больше, чем любовница
Шрифт:
– Разумеется, слуг будет больше, – сказал Джоселин. Он взял Джейн под руку. – Вы хотели бы, чтобы я отдавал приказания слугам, или желаете распоряжаться самостоятельно?
– Я пока ничего не желаю, – ответила Джейн. Она обвела взглядом гостиную, устланную ковром цвета лаванды и обставленную мебелью с обивкой того же цвета. – Возможно, я пробуду здесь не более двух дней. Мы еще ни о чем не договорились.
– Но скоро договоримся, – сказал Джоселин. Он собирался показать Джейн столовую. – Завтра утром я приеду, чтобы обсудить условия контракта. Но сначала я хотел бы отвезти вас к модистке на Бонд-стрит. Она должна
– Спасибо, мне есть что надеть. Я предпочла бы носить свои платья, пока не стала вашей любовницей. Если мы договоримся, вы сможете прислать модистку сюда, если захотите. А на Бонд-стрит я ни за что не поеду.
– Потому что тогда все узнают, что вы – моя любовница? – спросил герцог.
Джейн нервно постукивала подушечками пальцев по полированной поверхности стола.
Не дождавшись ответа, Трешем вновь заговорил:
– Вы полагаете, что этого следует стыдиться? Уверяю вас, вы ошибаетесь. Шикарных куртизанок уважают в обществе не меньше, чем титулованных дам. К тому же у куртизанок, как правило, больше влияния. В качестве моей любовницы, Джейн, вы будете пользоваться всеобщим уважением.
– Если я стану вашей любовницей, ваша светлость, я не буду ни стыдиться, ни гордиться этим. С моей стороны это был бы шаг, предпринятый для того, чтобы как-то обеспечить себя. Я рассматривала бы свою жизнь как своеобразный род деятельности, как службу, устраивающую меня во всех отношениях, даже доставляющую некоторое удовлетворение.
Джоселин рассмеялся:
– Ты сказала – «доставляющую некоторое удовлетворение»? Весьма похвальное рвение. Поднимемся наверх?
«Неужели она действительно так бесстрастна?» – думал Джоселин. Но он уже убедился в том, что Джейн – отнюдь не бесстрастна. Убедился, когда обнимал ее ночью в музыкальной комнате. И даже в тот вечер, когда Джоселин поцеловал Джейн у двери ее комнаты, он почувствовал в ней желание. Желание, которое ему не составило бы труда разжечь до пожара, если бы он захотел. Но сейчас она была слишком уж холодна. Что это, маска? Может, попытка скрыть волнение?
Он все еще стоял у порога спальни, когда Джейн, сделав несколько шагов в глубь комнаты, вдруг повернулась к нему лицом.
– Я хочу внести некоторую ясность уже сегодня, – сказала она, пристально глядя на герцога. – Если я все-таки здесь останусь, все в этом доме должно быть переделано.
– В самом деле?
Переступив порог, Трешем обвел взглядом комнату. Широкая, красного дерева, кровать под балдахином, державшимся на украшенных затейливой резьбой столбиках, была застелена парчовым покрывалом; из той же ткани был и балдахин в розовых бутонах. Чуть прикрывавшие окна шторы из дорогого бархата широкими складками ниспадали к полу, устланному мягким толстым ковром.
И все – в сочных красных тонах.
– Да, в самом деле! – заявила Джейн с презрительными интонациями в голосе. – Этот дом – пародия на любовное гнездышко. А спальня – ужасная безвкусица. Здесь я ни за что с вами не лягу. Я буду чувствовать себя шлюхой.
Джейн Инглби была слишком уж своенравна, и, конечно же, ему следовало поставить ее на место, дать ей понять, кто в доме хозяин. Но, к сожалению, герцог не привык отстаивать свою точку зрения. Во всяком случае, он никогда не спорил с женщинами, которым платил за услуги интимного свойства, ведь ни одной из них не приходило в голову ему перечить.
– Вот
Джейн молча смотрела на герцога. Встретив ее взгляд, Джоселин почувствовал себя неуютно.
– Я вижу, что ошиблась, ваша светлость, – сказала она, наконец. – Я думала, мы оговорим все условия. Но вы вновь приняли эту смехотворную позу аристократа-диктатора, чью волю не посмеет нарушить ни один смертный, находящийся в здравом уме. Я не могу принять ваше предложение. Прощайте.
Джейн шагнула к двери, но Трешем преградил ей дорогу, и она вынуждена была остановиться.
– Джейн, но что же тебе в этом доме не нравится? Ты первая выражаешь неудовольствие…
«Черт возьми, а ведь она права», – думал Трешем. Он сразу же, как только вошел, почувствовал себя неуютно в этом доме. У него возникло ощущение, что он оказался в чужом, совершенно незнакомом жилище, и то, что он увидел, вызывало… отвращение.
– Я передам свои ощущения в двух словах, – ответила Джейн. – Но могла бы найти и сотню слов, будь у меня время. Прежде всего, на ум приходят слова «мерзость», и «напыщенность». Ни того, ни другого я не выношу.
Трешем поморщился. Конечно же, Джейн права. Но ведь он обставлял гостиную и спальню, имея в виду женский вкус, а не свой собственный. Во всяком случае, ему казалось, что именно таковы женские вкусы и пристрастия. Эффи всегда чувствовала себя здесь как дома. То же можно сказать о Луизе, Маргарет и Бриджит. Что же касается спальни… Возможно, она действительно безвкусно обставлена, но при свечах обнаженное женское тело выглядит очень эффектно на красном фоне.
– Это одно из моих условий, – продолжала Джейн. – Спальня и гостиная… Здесь все следует переделать по моим указаниям. Иначе я не смогу принять ваше предложение.
– Джейн, я не ослышался? Одно из условий? Значит, будут и другие? Скажи, а я имею право выдвинуть свои условия? Или мне придется стать твоим рабом? Что ж, в роли раба есть нечто привлекательное. Может, прикажешь заковать меня в цепи? – улыбнулся герцог.
Но Джейн не приняла шутки.
– Разумеется, в контракте будут и ваши условия. Такие, например, как неограниченный доступ…
– К вашим прелестям?
Джейн покраснела и молча кивнула.
– Значит, неограниченный доступ? – пробормотал Трешем, любуясь очаровательным румянцем, заливавшим щеки девушки. – Даже в тех случаях, когда ты будешь к этому не расположена? Даже когда у тебя головная боль или иное недомогание? Ты готова исполнять роль мученицы, если мои аппетиты окажутся чрезмерными, а наклонности, упаси Бог, извращенными?
Джейн в смущении потупилась.
– Я думаю, ваша светлость, у вас есть все основания требовать от меня выполнения перечисленных вами условий. Разве не для этого заводят любовницу?
– Глупости! – фыркнул Трешем. – Если ты действительно так думаешь, то мне ничего от тебя не надо. Неужели ты полагаешь, что мне требуется лишь женское тело? Для этого существуют бордели – их в Лондоне великое множество. Нет, мне нужна женщина, в обществе которой я мог бы отдохнуть и забыть о неприятностях. Нужна та, которой я мог бы дарить столько же, сколько она мне.