Больше, чем офис
Шрифт:
– Когда это вы мне такое интересно говорили?
– Разве, нет?
– На все сто процентов!
– Уверены?
– Как никогда!
– А как всегда не уверенны, значит?
– Иногда.
– Гениально, Прохор Амбросович! Но вернемся к нашим баранам. Здесь я ворону имел в виду.
– Я понял.
– Догадались?
– Вроде того.
– Ну, тогда, вопрос дня!
– Я весь во внимании.
– Только прошу, одежду не снимайте.
– Что???
– Вопрос дня может сорваться.
–
– Тогда, под торжественный грохот фанфар, вопрос. Как вы считаете, уважаемый Прохор Амбросович, с какой целью данное пернатое создание решило облагородить своим присутствием нашу скромную обитель?
– Боюсь, ответ будет не очень.
– Не бойтесь, Прохор Амбросович, я с вами, вы главное одежду не снимайте.
– Да, с чего вы взяли?!? Я что, когда-нибудь был замечен за таким делом?
– Хотите сказать, вы не сторонник прилюдных раздеваний?
– Да, нет же! Тысячу раз, нет!!!
– Тогда отвечайте немедленно, а то не ровен час, я сам раздеваться начну.
– Что здесь делает эта ворона?
– Ну, да.
– Понятия не имею!
– Может, у нее спросим? Ворона, ворона, сколько мне лет жить осталось?
– Обычно, такие вопросы кукушке задают.
– Думаете, она лучше осведомлена?
– Не знаю, просто традиция такая.
– То есть, по-вашему, я разрушитель традиций получается?
– Вероятно. Вы ведь на прошлый новогодний корпоратив принесли ёлку, украшенную чайными пакетиками.
– Неожиданный ход с моей стороны, согласитесь?
– Более чем.
– Еще бы, елка на новый год, – вот я всех удивил, да?
– Я вообще-то чайные пакетики имел в виду.
– А что с ними не так? Я конечно больше кофе люблю. Но украшать ёлку кофейными баночками это, по-моему, перебор. Или нет?
– Вы сейчас серьезно?
– А то! Знаете, Прохор Амбросович, какой я серьезный человек? Я даже себе в зеркале не улыбаюсь.
– Что так?
– Чересчур драматичное выражение лица!
– Ну, вы завернули!
– Это у меня от дяди, он тридцать лет в упаковочном отделе отпахал! У вас, кстати, сыра с собой нет?
– Нет. А зачем?
– Можно басню инсценировать, я альтернативный финал придумал даже!
– Чувствую, сейчас выдадите.
– И чувства вас не обманули, Прохор Амбросович!
– На стол встанете?
– Блестящая мысль!
– Я пошутил.
– Поздно!
– Вы хоть бумажку какую-нибудь подстелили бы…
– Ворона каркнула во все воронье горло,
Вороний лор развел руками:
«Увы, голубушка, но слишком поздно.
Вы, кстати, гроб то заказали?»
– Потрясающе!
– Не стоит.
– По-моему, у нее глаз задергался.
– Наверняка, от «голубушки»!
– А вы любитель басен, значит?
– А то! В детстве увлекался. Особенно мне нравилась «Муравьед и муравей».
– Может – «Стрекоза и муравей»?
– Нет, нет, я прекрасно помню. Там мораль еще такая была – хоть вкалывай всю жизнь до седьмого пота, хоть все время дурака валяй, – когда-нибудь, при любом раскладе, за тобой придет муравьед!
– Удивительный вы человек, однако.
– Сам иногда в шоке бываю…ой, глядите, улетела.
– Действительно.
– Считаете, из-за моей импровизации?
– Из-за крыльев, скорее, хотя и ваш вариант не исключаю.
– А нам? Нам уже пора?
– Да, время. Выключаем компьютеры, гасим свет и выходим. Только вы сначала пообещайте мне одну вещь.
– Для вас, Прохор Амбросович, всё что угодно!
– Опустите правую руку. Медленно, так, чтобы я видел. Теперь положите степлер на пол. И пните его ногой в мою сторону.
– Вот так?
– Да, отлично. Ну, всё. В путь.
– Летим, Прохор Амбросович, и как можно меньше воздушных ям нам в дороге!
Июль.
Ежевика по Фрейду.
16:31
– Совсем позабыл. Вот, пожалуйста, угощайтесь.
– Премного благодарен! Урожайный год, да?
– Во всяком случае для ежевики. Признаюсь, честно, подустал от дачи. Придешь с работы, толком не поужинаешь, так похватаешь всё на скорую руку и бегом туда.
– Галопом?
– Скорее рысцой. И давай: полоть, поливать, да мошек успевай отгонять.
– И как, успеваете?
– Пока да, но с возрастом понимаю, что придётся отказываться от такого удовольствия.
– Да, вы извращенец, батенька, раз такой вид досуга для вас удовольствие. Я вот, попробовав однажды подобное, понял – это не моё и сразу отказался.
– Каждому своё.
– Согласен. Одному, к примеру, в такое пекло, под вентилятором эстетствовать, листая Чехова, другому, – практиковать садомазохистское огородничество.
– Не всем же бездельничать, как вы.
– Это точно. А вам, дорогой мой Прохор Амбросович, известно откуда произошло название сей прекрасной ягоды?
– Нет. Но чувствую не долго мне оставаться в неведении.
– И чувства не обманули вас. Рассказать?
– Давайте. Всё равно на сегодня уже работы никакой.
– Так вот. Был такой селекционер, по величию – второй после Мичурина. Хотя, возможно, что и третий. Вам не принципиально?
– Абсолютно.
– А я считал вас принципиальным человеком. Полагал, уж у кого, а у Прохора Амбросовича этих принципов ну просто завались.