Больше никогда
Шрифт:
— Да, это я.
— Специальный агент Виктор Хендриксон. Мне надо поговорить с вами о неких Сэме и Дине Винчестерах.
«Похоже, это за Дином. Не было печали…»
— Не припоминаю таких, а что?
— Неужели, — Хендриксон сложил на груди руки. — И почему я вам не верю?
— Понятия не имею, агент Хендриксон, да и не волнует меня это. Я в бумажной работе по уши. Могу посмотреть этих Винчестеров в списках, если желаете…
— Они не пропали
МакБейн возвела глаза к потолку:
— Креститься нужно, если кажется. Я никогда о них не слышала.
— Да ну? А что вы делали прошлой ночью?
— Выручала информатора, — МакБейн похвалила себя за то, что официально назначила Маккея своим секретным информатором. — Связь с ним оборвалась на середине телефонного разговора, и я отправилась его искать. Какой-то псих привязал его к колоколу. Между прочим, оказался серийным убийцей, — она дружелюбно оскалилась. — Странно, что вы его не скрутили, как в сериалах показывают.
— Если вы еще не заметили, мне не смешно.
Улыбка детектива стала еще шире:
— Если вы еще не заметили, мне плевать.
— Детектив, я могу превратить вашу жизнь в сущий ад, — пригрозил Хендриксон. — Где вы были в субботу вечером?
— Дома, смотрела телевизор. Моя домовладелица может подтвердить.
МакБейн снимала квартиру на втором этаже двухсемейного дома в Квинсе. Она помогла хозяевам избавиться от полтергейста, и с тех пор домовладелица стала ее лучшей подругой. Солгать федералу, что квартиросъемщица была дома — это меньшее, на что она согласится. О’Шонесси тоже ее не сдаст, а он был единственным, кто знал, что в субботу вечером она что-то расследовала.
— А если вы хотите превратить мою жизнь в ад, агент Хендриксон, займите очередь за моими сержантом, капитаном, инспектором, комиссаром Келли и майором Блумбергом, договорились?
Хендриксон прислонился к перегородке и опустил руки. На его лице промелькнуло раздражение.
— Если вы полагаете, что я не смогу надавить на всех этих людей, вы жестоко ошибаетесь.
— Да что вы хотите от меня, Хендриксон! Стоите здесь, угрожаете мне, несете чепуху о людях, про которых я в жизни не слышала…
— Думаете, я поверю, детектив?
— Агент, изо всех вещей, которые для меня и яйца выеденного не стоят, вопросы о вашем доверии на последнем месте, поняли? А теперь если у вас нет ко мне действительно важного дела…
— Эй ты!
Поверх перегородки МакБейн увидела, как к кабинке, громко топая, приближается сержант Гловер, ее нынешний супервизор.
— Вы еще кто
— Сержант Гловер, начальник смены. А ты кто такой?
Хендриксон назвался и даже показал удостоверение, до чего не снизошел при знакомстве с МакБейн.
— Чудненько. А теперь двигай своей федеральной задницей и убирайся отсюда.
Хендриксон обозлился окончательно:
— Прошу прощения?
— Сам слышал. Нечего цепляться к моим людям.
— У меня есть несколько вопросов к детективу МакБейн.
— Никаких вопросов. Если бы были, ты бы сделал это как положено, а не вламывался сюда и мешал людям работать. А теперь убирайся восвояси, а то позову парней, и они спустят тебя с лестницы!
Хендриксон перевел злобный взгляд с Гловера на МакБейн и ткнул в нее пальцем:
— Я еще вернусь, детектив.
МакБейн сладко-пресладко улыбнулась:
— Разумеется, агент Хендриксон. Наш дом — ваш дом.
Одарив Гловера очередным недобрым взглядом, Хендриксон вышел.
— Чего он хотел? — поинтересовался Гловер.
— Честное слово, сержант, я с ним пять минут разговаривала, но так и не поняла.
Гловер только головой покачал:
— Чертовы федералы…
Когда начальник смены удалился, МакБейн выдохнула с облегчением и поблагодарила бога, что ФБР и полиция так друг друга не любят.
«Поосторожнее там, парни» — мысленно пожелала она Винчестерам, которые находились уже где-то на пути к Аризоне.
Рокси была полностью довольна. Она от души наслаждалась, глядя, как копы выводят ублюдка Эдди, жалко только, что камеры не было, а то бы любовалась этим моментом сутками напролет.
Все кончено. Он не любил ее, но хотя бы за это поплатился. Она ненавидела его. Она ненавидела всё, связанное с ним. Она упивалась восторгом, когда он страдал, когда он вот так признавался перед всей группой.
Восхитительно!
И что же теперь? Дядя Кэл не вернулся, и она понятия не имела, что ей положено делать дальше. Остаться здесь? Исчезнуть? Уйти в загробный мир? Может, просто жить в доме и дальше? Манфред ей вполне нравился, он, наверное, возражать не будет. После лечения она думала, что Алдо — более подходящая партия, но сильно просчиталась. И ей в самом деле очень, ну просто очень нравился дом. Только надо будет шуметь поменьше, а то Манфред снова позовет этих типов, а она не хотела опять поймать выстрел.
Решено, она будет просто сидеть тихонько и жить себе спокойно. Или спокойно оставаться мертвой. Короче, неважно.