Больше никогда

Мелевич Яна

— Стас, наши отношения сложные, — спокойно сказал он. — А у мамы вдобавок ко всему очень тяжелая работа, и она устает. Взрослые люди иногда не контролируют свои эмоциональные порывы. Так бывает.

«И хорошо бы от этой работы избавиться!» — подумал мрачно.

— Как дети? — поинтересовался Стас.

— Да. Взрослые — те же дети, но с горой ответственности за себя и других.

— Почему нельзя просто взять и помириться? Как дети.

Андрей слабо улыбнулся.

— Это так не работает. Не во взрослом мире, — пробормотал он и сунул

руки в карманы брюк, затем подозвал к себе: — Но со мной помириться легко. Ты же больше не дуешься?

Фаина Дмитриевна перекрестилась и возвела беззвучную молитву небесам, когда Стас бросился к нему. Доверчиво прильнув, он поднял голову, ослепительно улыбнулся и хитро промурлыкал:

— А ты мне купишь зефирных мишек?

Андрей растрепал рыжую шевелюру, затем наклонился и шепнул твердо:

— Нет.

— Тогда буду дуться до вечера!

— За шантаж лишишься всех запасов сладкого на год, — безапелляционно добавил, а Стас возмущенно пискнул:

— Несправедливо!

С невероятным удовольствием Андрей сказал фразу, которую ненавидел все годы своей профессиональной деятельности:

— Приговор обжалованию не подлежит.

Фаина Дмитриевна рассмеялись, а за ней захихикал Стас. Он почти вывернулся из объятий отца, но был схвачен на полпути к свободе и с радостным визгом подброшен в воздух. Именно в тот момент Андрей заметил знакомый матово-черный пикап, который ранее следовал за ним по дороге.

Взгляд прилип к номеру, фиксируя цифры и буквы в памяти.

Точно не охрана. Парни из его команды ездили на белых ауди и сейчас тактично стояли чуть поодаль. Они были готовы в любой момент броситься на помощь или защитить Андрея с сыном от внешних угроз.

Но почему они не обратили внимания на странную машину? Или у него паранойя? Кто в здравом уме гоняет по городу, преследует человека его уровня и спокойно светит номерами?

— Егор, — подозвал Андрей одного из ребят и медленно опустил удивленного Стаса на землю.

Высокий блондин остановился в паре шагов от них.

— Андрей Сергеевич?

— Пробейте ту машину, номер я дам. И запросите у Павла Александровича видео с внешних камер, — он кивнул на пикап, который стремительно уезжал со стоянки.

— Конечно, Андрей Сергеевич.

— Пап? — Стас завертел головой, словно понимал, что происходит нечто нехорошее.

— Поехали.

— К тебе на работу?

— Да. А вечером мы увидимся с мамой и серьезно поговорим, — решительно сказал Андрей.

Глава 66. Гром среди ясного неба

Бишкевич, к удивлению Оксаны, встречал ее не в кабинете, а все в той же комнате, где они с Авророй проходили прослушивание.

Только на сей раз ни толп, ни менеджеров у знакомой двери она не увидела. Сам же режиссер, склонившись над экраном ультрапланшета, сидел за столом и просматривал ролик с каким-то актером. Едва Оксана вошла, как он заметил ее и приспустил очки.

Свет

падал так, что блеск стекол отразился в темном взоре. Из-за чего казалось, что Бишкевич зол. Он выглядел не только грозно, но и прибавлял к сорока пяти годам еще десяток лет за счет этого недовольного выражения. У него даже улыбка вышла кривоватая, правда, больше из-за серьезной асимметрии лица.

В тусовке болтали, будто бы в молодом возрасте Бишкевич пережил инсульт и чуть не остался инвалидом. Отсюда немного съехавшая вниз левая половина лица и знаменитый тяжелый взгляд из-под густых темных бровей.

— Добрый день, Оксана Константиновна, — медленно и с расстановкой поприветствовал ее Бишкевич.

Понятно, откуда такая манера — говорить громко и тягуче. Дефект отражался не только на внешности, но и на речевых качествах.

— Здравствуйте.

Оксана прошла вперед и вложила руку в огромную ладонь. Рукопожатие вышло крепким, отчего она невольно ахнула. Бишкевич не обратил внимания на ее реакцию, молча пригласил сесть напротив и отвернулся, чтобы выключить видео с кастингом. Пока Оксана устраивалась на стуле, он на минуту или две завис над остановленной записью.

Будто раздумывал над чем-то.

— Руслан Альбертович? — осторожно позвала она и получила в ответ рассеянный взгляд.

— Ах да, извините, — Бишкевич небрежно махнул рукой. — Один второстепенный персонаж у нас провисает. Пока не определились с актером.

— А-а-а.

— Чай будете? Минералку? Коньяк? Кофе не предлагаю. В нашем автомате он полное дерьмо, а зерновой у меня закончился. Все забываю вбить в список дел ИИ, чтобы заказал. Или помощницу попросить.

Растерянная Оксана мотнула головой, после чего покосилась на смарт-часы. Обед не наступил, а Бишкевич достал пузатую бутылку из темного стекла и плеснул немного алкоголя в чашку.

Пришлось сдержаться, чтобы не выразить неодобрение хотя бы поджатыми губами. Она усилием воли подавила раздражение, несмотря на то что ситуация напоминала работу с Глебом в последние месяцы их отношений.

У него тоже имелось нездоровое пристрастие пить на работе…

— Спасибо, — сдержанно откликнулась Оксана, — ничего не нужно.

— Ну, как хотите, — пожал плечами Бишкевич и залпом выпил коньяк, затем поморщился и прижал к носу рукав. — Ух, крепкий. Какая дрянь все-таки.

— Зачем же пьете?

— Мигрень, Оксана. Пятьдесят грамм коньяка раз в месяц помогают мне лучше, чем все новомодные средства от головных болей.

Он сел, затем в течение пяти минут старательно массировал виски и щипал переносицу. До тех пор, пока вдруг не впился в нее внимательным взглядом. Таким, что Оксана невольно почувствовала себя неуверенным и ни на что негодным новичком.

— Скажите, Оксана, вам понравилась роль Олеси? — вдруг задал странный вопрос Бишкевич, и она озадаченно похлопала ресницами. Пальцы впились в ремешок сумочки, будто в поиске опоры.