Большие часы
Шрифт:
Мы разошлись, и у меня мурашки вдруг побежали по спине, потому что я понял. Джанот безгранично доверяет только двум людям: Хагену и Билли, который сопровождает его повсюду, как безмолвная тень. Когда найдут неизвестного, если это произойдет, шоферу Билли будет поручено привести приговор в исполнение. Ему, и только ему. Он пока что ни о чем таком не подозревает, но я-то это знал наверняка.
Рабочий гаража старательно протирал и без того сверкающий «кадиллак». Я подошел, чтобы запомнить номер машины. Кто-нибудь где-нибудь да обратил внимание на «кадиллак» и на самого Эрла в тот самый вечер, как я надеялся,
— Вам нужна ваша машина, мистер Страуд?
Я поздоровался с рабочим и ответил утвердительно. Я и прежде останавливался на минутку-другую, чтобы поболтать с ним о бейсболе, лошадях, виски или женщинах.
— Сегодня мне надо кое-куда съездить, — сказал я и выжал из себя улыбку. — Держу пари, с этой колымагой у вас немало хлопот.
Рабочий понимающе осклабился в ответ.
— Не то чтобы хлопот, — поделился он. — Но полицейские обшарили ее всю. Нас тоже. Мыли ее после субботы? Как долго ее не было в субботу вечером? Обратил ли я внимание на расход бензина, километраж, не заметил ли чего-нибудь необычного? Да, черт бы их побрал, разве мы когда-нибудь обращаем внимание на такие вещи? Но мы, конечно, знаем, что ее не мыли и не заправляли бензином.
Он крикнул другому рабочему, чтобы тот вывел мою машину, а я меж тем спросил:
— Наверно, шофера допрашивали с особым пристрастием?
— Еще бы! Вот только что приходили еще двое и приставали к нему с вопросами. Но шоферу не о чем беспокоиться. Как и мистеру Джаноту. Они куда-то поехали на обед, а оттуда — в другое место. К вашему другу мистеру Хагену. Как я понимаю, это нормально. Машину никогда не ставят в гараж ночью, особенно в конце недели, так что мы тут можем сказать? Да Бог с ними, с полицейскими. Но этот шофер мне не нравится. Сам не знаю почему. Не нравится — и все.
Он посмотрел на меня, я ответил ему понимающим взглядом, и тут мне подали мою машину. Я сел за руль и поехал, направляясь на Марбл-роуд. Но, проехав квартала три, снова стал размышлять, но уже совершенно по-другому.
Почему я должен уничтожать картину? Она мне нравится. И она моя.
Кто лучше как человек: Джанот или я? Конечно, я. Зачем же мне из-за него жертвовать своей собственностью? Да кто он такой? Средней величины колесико в больших часах.
Большие величины не очень-то любят живопись. А я люблю. Они бросили эту картину на свалку. А я спас ее от забвения. Стоит ли снова выбрасывать ее?
Бывают такие картины, которых можно было бы и не писать. И если уж их написали и они затерялись, вот тогда кто-нибудь вроде меня должен уничтожить их.
Точно так же, как Билли пошлют уничтожить меня. Почему я должен играть назначенную мне роль в этой смертельной игре?
Кому и чему я должен подыгрывать?
«Ньюсуэйз», «Коммерс», «Краймуэйз», «Персоналитиз», «Секс», «Фэшнз», «Фьючеруэйз» — все издательство кишело неудавшимися художниками, учеными, фермерами, писателями, исследователями, поэтами, адвокатами, врачами, музыкантами, и все они строили свою жизнь соответственно. Но соответственно чему? Бессмысленному, раздутому, наугад сформированному аппарату, который вынуждал их обращаться к психотерапевтам, загонял в сумасшедший дом, одаривал гипертонией или язвой желудка, убивал кровоизлиянием в мозг, инфарктом или вынуждал к самоубийству? Почему я должен платить дань этой зловещей машине? Уж лучше быть раздавленным, пытаясь поломать ее шестеренки, чем сгинуть, помогая ей работать.
К черту большие часы! Я всю жизнь был дилетантом по профессии. И весьма неплохим, как мне казалось. Так пускай я таким и останусь.
Приняв это решение, я свернул в переулок и поехал на Пятьдесят восьмую улицу. Пришел к такому компромиссу с самим собой: картину надо на какое-то время припрятать. Но уничтожать ее не стоит труда. В лучшем случае это даст лишь небольшую отсрочку. Так что игра не стоит свеч.
И я могу биться с часовым механизмом. Суперчасы будут идти вечно, они слишком массивны, чтобы их можно было остановить. Но у них нет мозгов, а у меня есть. И потому я могу ускользнуть от них. Пусть они перемалывают своими шестернями Джанота, Хагена и Билли. Те этого хотят. Жаждут страдания. А я не жажду.
Проехав Пятьдесят восьмую, я попытался представить себе путь Джанота. Либо он отпустил Билли и уехал отсюда на такси, либо велел заехать за ним попозже. Во всяком случае, Эрл обедал в доме Уэйна, что подтверждено, а затем, как мне известно, приехал сюда, а отсюда, должно быть, поехал прямо к Хагену.
И я поехал по направлению к дому Хагена. Увидел неподалеку две стоянки такси. Видимо, Джанот взял машину на одной из них, если только не остановил свободное такси где-нибудь между ними. Конечно, он был не настолько глуп, чтобы взять машину у самого дома Полин Дэло.
Скорей всего, он воспользовался той стоянкой, которая подальше. С нее можно и начать, показывая фотографию Джанота, затем проверить и ближнюю, а в случае необходимости перебрать всех диспетчеров курсирующих на линии такси и выяснить, какие машины работали здесь в субботний вечер. Для одного человека, правда, это непосильная работа.
Засекая время, я проехал от дома Хагена до дома Уэйна, потом повернул обратно и медленно вернулся на Пятьдесят восьмую. Весь путь Эрла я проехал за тридцать минут. Накинув еще полчаса на ссору, представил себе, что на все про все у Эрла ушел примерно час, и это соответствовало официальным сообщениям.
Правда, по дороге он мог где-нибудь остановиться, но это показалось мне маловероятным.
Стало быть, я мог рассчитывать только на водителя такси, который отвез Эрла к Хагену, или на привратницу в доме Хагена или Полин.
Не жирно. Но все же кое-что.
Я вернулся к «Джанот Билдинг», поставил машину в гараж и пошел в комнату номер 2619. Там никого не было, на столе — никакой записки. Тогда я прошел в комнату 2618. Там были Рой, Леон Темпл и Джанет Кларк.
— Что-нибудь добыли? — спросил Рой.
— Пока не знаю, — ответил я.
— Ладно, мы начинаем получать кое-какие сообщения. — Рой многозначительно кивнул на схему, вычерченную на классной доске, занимавшей половину стены. — Только что звонил Эд Орлин. Он без труда нашел заведение Гила и выяснил, что наш человек был там с блондинкой. Это интересно. По-моему, кое-что у нас уже есть.
— Отлично, — сказал я.
Я подошел к классной доске, на верху которой был начертан символ X.
В колонке, озаглавленной «Имена, клички», прочел: Джордж Честер (?).