Большие каникулы Мэгги Дарлинг
Шрифт:
— Ой, мам, это — такой жаргон. Это не значит, что…
— Вон! Вон! Вон!! — закричала Мэгги. Она стала похожа на разгневанную хищную птицу, выставившую вперед клюв и когти.
— Все нормально, ребята. Встретимся в студии «С» завтра, в три часа. Без балды…
Голова у Мэгги как будто повернулась на стальных подшипниках, пока она старалась зафиксировать взгляд на Хупере.
— Что ты сказал? — спросила она.
— Я на самом деле, — начал объяснять он матери, — представляю…
— Представляешь… кого?
— Моих людей, —
Все рассмеялись.
— Мне что, позвать полицию? — завопила Мэгги.
— Ты хреновая хозяйка, ты знаешь это? — заметил парень без рубашки, сидевший на диване.
— Это ты в самую точку, — пробормотал Большой.
Наступила длинная мучительная пауза. Все молчали. Где-то в глубине дома термостат отключил мотор в холодильнике. Старые часы тикали в коридоре.
— Здесь — тоска, — наконец сказал Большой. — Ребята, пора уматывать.
Первым встал парень с бейсбольной кепкой набок и забрал с кофейного столика гигантский пакет с травой, засунув его в невероятно странные штаны, висевшие так низко на бедрах, что трусы из-под них выглядывали почти полностью. Молодой человек в очках с красными стеклами вложил две бутылки пива «Хайнекен» в грузовые карманы своих штанов защитной окраски. Парень без рубашки вскочил с дивана, как резиновый мячик.
— Запомните, студия «С». Вход с Сорок девятой улицы. Все будет бути-хути! — бодро крикнул Хупер всем «Сладким как смерть», вразвалку выходившим из комнаты. Последним выходившим был Большой. Он нес бутылку коньяка, держа ее за горлышко.
— Не дай бог это моя бутылка, дружок! — прокричала Мэгги ему вслед.
— Да, да, — только и ответил он.
— Все в порядке, мам. Они принесли напитки с собой, — сказал Хупер. — Возможно, все это тебя шокирует, но у них и сингл и альбом сейчас на первом месте в Америке. Эти парни — миллионеры.
— Это, может быть, шокирует тебя, Хупер, но я больше не хочу видеть такое, приходя домой.
— Это потому что они черные, да?
— Нет, потому что они хулиганы. Потому что они берут телефонную трубку вместо тебя. Потому что весь дом провонял травой, потому что они набросали пиццу на ковер, — ее голос сорвался на крик, — и потому, что Боба Дипиетро застрелили три дня назад на Меррит-Паркуэй и он — мертв… он — МЕРТВ! — Она задрожала от рыданий и прижалась к стене, закрыв лицо руками.
Было слышно, как шикарные машины завелись во дворе и выехали на максимально возможном газе.
Сикх, водитель лимузина, неожиданно появился, выйдя из-за угла темного коридора, с выражением полного самообладания на угрюмом лице. Мэгги и Хупер оба вздрогнули, увидев его.
— Вы — очень смелая женщина, — сказал он, добавив фразу, построение которой выдавало в нем вечного иностранца: — Но я наблюдал все происходящее, будучи подготовленным. — С этими словами он достал из своей водонепроницаемой ветровки впечатляющий кольт 45-го калибра.
— Ух ты, — отпрянул Хупер.
— Зачем вы так насвинячили в доме вашей
— Это всего лишь для развлечения.
— Для вас, американцев, теперь все развлечение. Даже конец света.
— Спасибо… что вы защищали нас, — сказала Мэгги.
Сикх запихнул громадный пистолет себе за пояс.
— Никаких проблем, — сказал он. — Вы платите сейчас? Двести долларов.
— Да. Хорошо. — Мэгги внутренне собралась, чтобы хватило сил порыться в сумочке на ремешке, и протянула ему несколько смятых пятидесятидолларовых купюр, на одну больше, чем следовало, в знак благодарности. В обмен он протянул ей свою визитную карточку, на которой было напечатано: «В высшей степени мобильный лимузин. Пранадат Сингх, владелец».
— А те, кто будет гневить богов, получат по заднице, — заметил он вскользь. И спустя миг и его уже не было.
— Боб умер? — решился еще раз спросить Хупер после того, как вдалеке раздался звук закрывающейся парадной двери. Долгие годы Боб Дипиетро был ему почти как родной дядя.
— На какой, черт возьми, планете ты живешь?
— Я все время на работе. Это так странно, что ты вернулась домой как раз тогда, когда я фактически впервые за неделю дома.
— А где Элисон?
— В городе. Она тоже круглыми сутками работает. Мы оба — как трудоголики.
— А где тетя Линди?
— Я не знаю. Где-то. Я слышал о снайпере. Но вовсе не подозревал, что Боб — это тот, кто был убит.
— Куда катится этот мир? — сказала Мэгги, падая в объятия удивительно сильных сыновних рук.
— Не знаю, мама. Может быть, всему следует развалиться, прежде чем снова слиться воедино.
— У тебя отвратительная прическа.
— Извини. Это эксперимент с модой. Ты рано вернулась из Венеции.
— Там ничего не получилось, — сказала она и еще разок всплакнула.
— Я знаю, что ты была с Фредериком Свонном.
— Откуда ты знаешь?
— Эм-ти-ви. Я теперь там работаю.
— Да?..
— Есть такая передача «Страна слухов». Ты с ним туда попала. Просто фотографии из какого-то аэропорта в Италии.
— О боже…
— Ты, мамуль, выглядела нормально. Не беспокойся. Но я не думаю, что вы подходите друг другу.
Мэгги сама удивилась тому, что рассмеялась. Яд и раскаянье из ее головы сочились одновременно.
— Ты хоть понимаешь, насколько абсурдной становится жизнь? — простонала она.
— Послушай, мам, для меня она всегда была полностью абсурдной.
— Что?.. Я так старалась, чтобы у тебя все было хорошо.
Хупер погладил ее по голове.
— Может быть, мама, все было немного более чем нормально. А что ты все же делала с Фредериком Свонном в Италии?
— Не знаю. — Мэгги снова принялась рыдать. — Мне нужно лечь, а то начнется истерика. Поговорим утром.
— Эй. Я рад, что ты вернулась, мам. Извини за… хм…
Она подняла руку, показывая, что не вынесет больше ни слова объяснений.