Большие следы
Шрифт:
— В Найроби пленки не достать, — ответил я. — Во всяком случае, так нам сказал Каранджа.
— Грузовик повезет бивни. Если ты торгуешь слоновой костью, то достанешь в Найроби все, что угодно.
— Я поговорю с Эйбом, — пробормотал я.
Когда я рассказал об этом предложении Эйбу, он улыбнулся и покачал головой.
— Обман все это, — сказал он. — Майор оплатит пленку и сможет указывать тебе, что снимать. Я не желаю делать фильм в угоду Алексу Кэрби-Смиту. Если я и сниму что-нибудь, то только здешние уединенность и красоту, а не кровавую бойню, какими бы благими намерениями ее ни объясняли.
Костер уже потушили, и через несколько минут мы поехали в сторону гор. На этот раз наш грузовик шел первым, «лендровер» — за нами. Кузов его ломился от бивней. Когда на пути попадался слишком густой кустарник, все вылезали и пантами прорубали дорогу. Здесь я впервые пустил в ход камеру, сняв Кэрби-Смита, который стоял на сиденье своего «лендровера» и инструктировал охотников. В видоискателе он был похож на Роммеля: загорелое морщинистое лицо, очки, закинутые на козырек кепи. Но этот человек давал задание африканским охотникам, вооруженным карабинами 458-го калибра, небрежно закинутыми за спины, а не немецким танкистам. И говорил он на суахили.
— Четыре слонихи и три слоненка, — раздался голос Кэрби-Смита, визгливый и отрывистый. — Джеф говорит, что поблизости болтается и молодой самец. Держитесь поближе ко мне, и тогда вы сможете снять операцию как бы сквозь прицел моего карабина. Я всегда делаю первый выстрел. Свалив вожака, я подаю сигнал, ясно?
Я кивнул, и Кэрби-Смит быстро пошел к «лендроверу».
Майор загнал его в буш, примял кусты и вновь появился на берегу с биноклем на шее и винтовкой в руках. У него была «ригби-416» с телескопическим прицелом. Майор лег на землю, опершись локтями, проверил, откуда дует ветер, и подрегулировал прицел. Затем лицо его сосредоточенно застыло, и он начал водить стволом ружья из стороны в сторону, охватывая все пространство люгги. Должно быть, он услыхал жужжание моей камеры, когда я снимал его крупным планом: повернувшись ко мне, он с раздражением в голосе сказал:
— Портреты будете делать завтра. Утром вы упустили отличную возможность: мне сказали, что вы вообще ничего не сняли. В моей компании каждый должен нести свою часть ноши. — Он знаком велел остальным уйти в укрытие; потом более основательно устроился на твердом песчаном грунте, несколько раз глубоко вздохнул и расслабился. Я слышал шум, производимый грузовиками, которые занимали удобные позиции, чтобы гнать зверей. — Еще минут десять, — сказал Кэрби-Смит и махнул Карандже, чтобы тот отошел назад. — Может, и меньше: этого никогда не знаешь наверняка. Слоны могут ходить быстро, если захотят. — Он повернулся к Мери. — Засеки время с момента броска первой шумовой гранаты. Потом еще раз — с моего первого выстрела и до падения последнего слона. Секундомер у тебя есть?
Она кивнула, лежа рядом со мной. Больше никто не сказал ни слова. Сзади надоедливо ворковал голубь. Я взглянул на часы. Было 5.27, и тени быстро удлинялись, солнце висело над самыми деревьями, и я гадал, что делать с диафрагмой, если оно скроется. В этот миг взорвалась первая шумовая граната; ткачики в кустах защебетали, рядом со мной засвистел скворец, а голубь вдруг умолк. Вдалеке за люггой шум моторов изменился: водители прибавили обороты. «Цессна» спикировала еще раз, не более чем в миле от нас. Гон начался.
— Ветер благоприятный, и света еще достаточно. — Голос Кэрби-Смита звучал спокойно, без тени волнения. — Расслабьтесь и смотрите на середину излучины. Видите вон ту дюну, пересеченную тенью от дерева? Примерно там я уложу вожака. Тогда уже вся группа будет на открытом месте.
Я подкрутил фокус и оглянулся на лежавшего рядом с Мери Эйба. Его камера торчала над ее плечом, и я подумал, собирается ли он снимать отстрел. Вой грузовиков нарастал, взорвалась еще одна граната, послышался визг, трубные звуки, крики людей, удары о борта машин.
— Уже скоро, — пробормотал Кэрби-Смит, вперив взор в дальний берег люгги и чуть выставив вперед тяжелое ружье. Его здоровая рука лежала на прикладе рядом с затвором. На противоположный берег выехал грузовик и остановился. Два человека неподвижно сидели в кабине и ждали. Низко прошел самолет, и вдруг вдалеке, в люгге, появилась серая громадина. Слон двигался быстро. Уголком глаза я увидел, как Кэрби-Смит поднял ружье и прижал его к плечу. Животное остановилось на берегу и, задрав хобот, принялось нюхать воздух открытого пространства люгги. Все смолкло, даже птицы. Затем слон двинулся вниз по берегу, теперь уже медленно. За ним показались спины, растопыренные уши и покачивающиеся хоботы других слонов.
В этот миг кто-то выстрелил. Это был не Кэрби-Смит: выстрел донесся из люгги. Раздался пронзительный визг, и старая слониха понеслась обратно вверх по склону. Я едва мог уследить за ней. Потом я увидел, как развернулись и остальные слоны. Они трубили и визжали. Кэрби-Смит выстрелил, и у меня заложило уши от грома его ружья. Но старая слониха даже не вздрогнула, и мгновение спустя серые громадины исчезли из виду. Послышалась пальба, шум запускаемых моторов, и вдруг над люггой взвилось пламя. На мгновение в небо взмыл огромный огненный шар, потом он исчез, уступив место плотной и тяжелой дымовой завесе.
— Боже! — Кэрби-Смит выронил ружье. — Это один из грузовиков!
Он вскочил и, подхватив карабин, ринулся к «лендроверу». Я тоже встал и, сжав курок своей камеры, побежал за ним. Эйб и Мери повалились в кузов, и мы с ревом помчались по люгге к плотному облаку дыма, по-прежнему стоявшему над бушем впереди.
Проехав излучину, мы увидели грузовик. Его почерневший остов был окутан маслянистым облаком, все четыре покрышки пылали. Из-за жара мы не могли приблизиться, а помочь без воды и огнетушителей было невозможно. Оставалось лишь стоять и смотреть, как он горит. В кабине остались два человека.
— Почему они не выпрыгнули? — спросила Мери.
— Варио, наверное, застрял за рулем, — ответил Кэрби-Смит. Он стоял с плотно сжатыми губами и хмурился. — А вот Джило был совсем мальчишка, очень проворный… Он свободно мог отскочить подальше.
— Если только не умер еще до того, как загорелся бензобак, — шепнул Эйб мне на ухо. — Кто-то стрелял. Я начинал свою карьеру газетным репортером и видел массу несчастных случаев. Но не припомню, чтобы люди сгорали, даже не попытавшись выбраться из пожарища. А это — открытый грузовик. — Он кивнул на Кэрби-Смита. — Каранджа его предостерегал. Майор — охотник, он скоро поймет, что к чему.