Большое (не космическое) путешествие

Скворцова Елена

– Ох, какая смелая, из Москвы приехала, – подначила маму бабушка. – Ишь. – И, улыбаясь, пошла к духовке, чтобы вытащить из неё пирог. И чему радуется, позвольте спросить?

Глава 4

В школе считается, что я ученица, которую можно ставить в пример, потому что никому не доставляю неприятностей. Но это не значит, что меня никогда не тянет сделать что-нибудь этакое.

Удивительное дело: когда мы сидим на кухне и мама читает мне наставления, я соглашаюсь с ней,

радуясь, что она не запрещает мне гулять совсем – и, в общем-то, она говорит разумные вещи.

Но когда мы с Наташей Любимовой выходим из школы, где задержались на кружке рукоделия, я понимаю, что меня охватывает непреодолимое желание немного пошарашиться по дурным местам.

Наташа, кажется, очарована не меньше моего этой мыслью, стоит мне её озвучить.

В подступающих сумерках мы стоим на школьном дворе, осенний воздух холодный и неожиданно сухой, попахивающий костром, а деревья словно подмигивают красными и оранжевыми вкраплениями листьев.

Осенние вечера особенные – в них есть нечто зловещее и загадочное, так и подстрекающее к приключениям.

– Только если ненадолго сбегать к общежитию, – говорит Наташа, прикидывая по времени, как скоро дома её хватятся. – Там обычно…

Что там обычно, можно и не объяснять. Это общежитие, в котором до сих пор живут заводские рабочие, и то место считается у нас в городе самым неблагополучным.

Недалеко от общежития – скелет недостроенного здания, с него, говорят, прыгают, привязавшись к специальной пружине.

Идти к недостроенному зданию – это чересчур, но мы с удовольствием пробегаем по всем этим замызганным улочкам возле общежития, а затем спускаемся по узкой и очень крутой лестнице, ведущей в овраг.

Склон настолько густо порос деревьями, что их ветви сплетаются над лестницей, и кажется, будто мы идём по тоннелю.

Овраг, дорога через который ведёт к гаражам, тоже заросший, а откуда-то совсем недалеко от лестницы раздаются голоса пьяной компании. Мы не хотим идти дальше и начинаем подниматься обратно, но в это время какие-то парни, тоже, судя по голосам, не очень трезвые, начинают спускаться сверху.

– В кусты, – говорю, и мы с Наташей, быстро перебравшись через перила лестницы, прячемся в зарослях – а потом, переждав, поднимаемся дальше и, давясь от смеха, торопимся домой.

Когда возвращается бабушка, я сижу у себя в комнате за письменным столом и заполняю рабочую тетрадь, только щеки горят, потому что совсем недавно после холодной улицы нырнула в жарко натопленную квартиру.

– Ой, хитришь, Маринка, хитришь, – ворчит бабушка. Наверное, ей соседка встретилась. – Учти, пока не сделаешь уроки, спать тебе не дам.

Они с мамой твёрдо верят, что учиться я должна только на «отлично». Пока мы жили на ферме, делать там особенно было нечего, и я много времени проводила с книгами.

Мне до сих пор, хоть вы, может, и не поверите, нравится делать домашние задания – нравится листать страницу за страницей

учебника и тщательно выводить слова в тетради; вот только вечером начинает очень сильно клонить в сон, особенно когда нагуляюсь.

На следующий день в школе мы рассказываем девочкам о том, куда бегали, они смеются, а Женя и Алина говорят, что делать нам больше нечего.

– Вы после уроков свободны, гулять пойдёте? – спрашивает Наташа.

– А я, знаете, – говорит вдруг Алина, когда мы выходим из школы, – всегда мечтала заблудиться.

– Где заблудиться? – с подозрением спрашивает Женя.

Город мы знаем, как свои пять пальцев – изучили его вдоль и поперек, хотя, конечно, где-то гуляем чаще, а где-то почти не случается бывать.

– В лесу хотя бы.

Сейчас светло, и мы, отправившись в лес, старательно пытаемся в нём заблудиться, но то случайно выходим к шоссе, то, в конце концов, набредаем на недостроенный дом. Среди мальчишек, гоняющихся друг за другом с палками, замечаем собственных одноклассников.

– Валите отсюда, – кричит на нас какой-то паренек лет тринадцати, выбегая из зияющего чернотой прохода, – мы в войну играем!

– Привет, девчонки, – машут наши ребята из окон и снова исчезают. – Тыщ-тыщ-тыдыщ! – доносится из недр здания.

Из чувства противоречия мы ещё какое-то время не уходим, наблюдая за ними, но потом Женя сообщает, что обещала помочь бабушке, и все вдруг обнаруживают, что очень устали ходить.

Дома я завариваю себе чая, а затем собираюсь пойти на кухню сделать бутерброд, но неожиданно засыпаю прямо на диване в большой комнате. Когда бабушка, вернувшись с работы, пытается меня разбудить, я бормочу, что пойду спать дальше к себе в комнату.

– А уроки ты сделала?

Я с трудом поднимаюсь и иду умываться. Никогда не думала, что просыпаться вечером так тяжело – даже после того, как я поужинала и немного оклемалась, всё равно ощущение какое-то неприятное.

– Завтра у тебя последнее занятие по английскому, а там каникулы начинаются, – напоминает бабушка. – На работе я беру отгул на несколько дней, к тому же там праздничный день выпадает…

– И?

– В Москву с тобой поедем, помнишь, ты хотела?

– А где жить будем? – спрашиваю я, стараясь не выдавать радости.

– У моей подруги, она позвала меня.

– А маму увидим?

– Для чего же это, по-твоему, затевается? Она сама сначала хотела приехать, а потом у нас возникла вот такая идея.

– Тогда я рада, – говорю.

Глава 5

До этого я никогда не видела Москвы как следует: когда нас возили туда со школьной экскурсией, всё было как-то урывками, постоянно не хватало времени, ведь надо было вернуться в тот же день.

В этот раз мы много гуляем, никуда не торопясь, и, наверное, это даже лучше, чем бегать по музеям, пытаясь увидеть всё одновременно.