Большое приключение. Пепел
Шрифт:
Волшебству позволь себя вести.
Дослушав отрывок поэмы, командир отряда выхватила цветок из рук Эша и стала так яростно его трясти, что парень испугался как бы она, потеряв равновесие, не упорхнула в пропасть. "Пни" же и вовсе не замечали метаний Мери. Они и сами были готовы хоть съесть белый бутон лишь бы только попасть в Гревэн'Дор.
— И почему он не работает? — рычала фехтовальщица.
— Одну секунду, — улыбнулся Эш. — Сейчас все сделаем.
Волшебник подошел ближе. Он немного наклонился так, что его губы чуть не коснулись губ Мери. Леди опешила и даже чуточку покраснела, но вот Эш уже что-то
Эш, прикрыв глаза, набрал в грудь морозного, ледяного воздуха, а потом подул. Ветер закружил, затанцевал играясь со снежинками, отправляя их водить хороводы. Путешественники прикрыли лица, скрывая кожу от порыва, принесшего с собой острые ледяные иголки. Когда же они вновь смогли видеть, то сперва не поверили своим глазам.
Ветер срывал с бутона лепестки, отправляя их порхать над обрывом, но сколько бы он не дул, сколько не бушевал, а те все не кончались. Казалось, что они и вовсе не покидают желтоватого ложа, а будто бы разделяются на мириады белых капель, саваном укрывающих снежные просторы. И по мере того как лепестки танцевали наравне со снежинками пустошь преображалась. Она дрожала и мерцала подобно миражу в пустыне.
Сперва показались высокие шпили, покрытые сверкающими ледяными кристаллами, заточившими в себе радугу и солнечный блеск. Следом за ними путники увидели черный мрамор — сказочный материал, секрет изготовления которого был утерян пару эр назад — аккурат во время падения Лиона — Короля — Мага.
Черный мрамор подобно самой тьме обволакивал древнюю обитель магиков, затягивая в себя не только жалкие крупицы света, заблудившегося в этом снежном гробу, но и взгляды "Пней". От созерцания стен оказалось настолько сложно отвлечься, что приключенцы не сразу заметили изысканные витражи, на веки веков запечатлевшие эпичные сцены подвигов погибшего ордена; статуи прелестных нимф, явно не по задумке скульптуров обзаведшихся ледяными платьями; вечно — зеленые деревья, заточенные в прозрачные башни из снега; прекрасные цветы, теперь напоминавшие поделки из разноцветного стекла.
Все это было настолько прекрасно и ужасно одновременно, что люди просто не знали что думать. Растерянные, они уже не удивлялись тому, как танец лепестков соткал перед ними хрустальный мост. Один его конец лег у ног Мери, все еще сжимавшей белый бутон. Второй же материализовался прямо у ледяных ворот Гревэн'Дора. Мост словно приглашал "Пней" с опрометью броситься в новое приключение, но все же путешественники оказались слишком шокированы чтобы пошевелить хотя бы пальцем, не говоря уже про всю ногу. Первым в себя пришел волшебник.
Когда Эш просил Ар" Валон развеять чары, скрывающие замок, то ожидал увидеть нечто подобное. В древних свитках монастыря Мок — Пу он не раз натыкался на зарисовки этой обители еще в те времена, когда она принадлежала Ордену Павшего Короля. Но… Лион был предан и убит и АнаБри захватила власть этих в землях. Эш должен был догадаться, что ведьма превратит прекрасный сад и замок, достойный всех баллад и песней сложенных о нем, в нечто ужасное. Но все же он не мог представить размаха злодеяний проклятой Сидхе.
Волшебник сильнее сжал посох и первым шагнул на ступени. Эш не был уверен что может на равных бороться с тысячелетней "дворянкой"
И все же волшебник надеялся. На что? Может быть не то, что когда они оставят позади ледяную пустошь, то Эш не будет просыпаться ночью от осознания того что ничего не сделал. Он будет просыпаться лишь от осознания того, что попытался, но у ничего не получалось. Впрочем главное здесь — попытался.
— Куда такой резвый? — раздалось за спиной.
На плечо волшебнику легла тяжелые рука Мервина и вскоре в авангарде шел коренастый рыцарь, закованный в кованную латную броню. Эш чуть улыбнулся — а демон его знает что там будет в этом замке. В конце концов он не один. В этот раз он встретит опасность плечом к плечу с бравыми сорви головами из отряда "Бродячих пней". А этим молодцам и молодкам и сам демон не брат и не товарищ. Никто не заметил как чуть засветился самодельный посох магика.
Пока же наши герои спускаются к древнему оплоту волшебства, мы с вами в предпоследний раз перенесемся в прошлое. Ведь как я уже говорил, не узнав, что было "до" нам никогда не понять почему эта история закончится так, как она закончится.
Когда-то, Восточный предел
Эш сосредоточился и прошептал Слово. Кусок породы, лежавший на коленях волшебника, вздрогнул и пошел рябью. Вскоре на свет показался миниатюрный каменный пони чуть больше дюйма в холке. Животное, созданное магией и волей, встряхнуло головой и широко распахнуло глаза, познавая новый для себя мир. Эш, умевший говорить с камнями, знал что те видят. Вернее "видят" не совсем подходящее слово для описания чувств камня, если у того вообще могут быть чувства. Но все же они слышали, видели и чувствовали.
Время для человека как бурный поток и чем дальше по нему плывешь, тем быстрее его воды и сильнее течение. Для камня время это безмятежное озеро — безграничное и бездонное. Для камня нет ни сейчас, ни потом, ни вчера, ни завтра. Камень не чувствует как люди. Он не знает ни печали, ни радости, ни страданий, ни мечтаний. Для него чувства, как молния в особо тихую грозу — лишь редкая вспышка на фоне мглистого неба.
Сказав Слово, Эш подчинил безмятежное озеро. Он разорвал твердь, проложив водам времени русло. Магик закружил ветра и поднял пороги, ускорив течение и сделав его быстрее мысли. Эш вложил в грудь камня сердце, горячее как сверкнувшая над костром искра; вольное, словно парящий среди гор орел и сильное, подобно вышедшей на охоту львице. И все это было лишь малой частью Слова, сделавшего из камня миниатюрное пони. Столь малой, что её звука вы не услышали бы даже обладай слухом столь чутким, что шепот новорожденного казался бы вам громом богов.
Вот что значит быть Мастером Тысячи Слов. Вот что значит волей, закованной в форму звуков, подчинять саму суть мироздания. Вот что значит…
— Бездарность! — рявкнул Ху — Чин, пребывающий в форме крылатого тигра.
Рык чудовища заставил пони вновь пойти рябью и вернутся к форме камня. Стоило Эшу моргнуть, как дракон уже предстал в образе огромной обезьяны, а меньше чем через удар сердца перед юношей стоял прекрасный принц, словно сошедший с картины какого-нибудь известного художника. Когда