Большой бамбук
Шрифт:
— Мне понравилось заглавие.
— Работает сразу на нескольких уровнях, — согласился Педро. — Во-первых, в нем содержится прямой намек на плотницкое дело, затем на то, как погиб первоначальный актер, и, наконец, плотник получает заветную роль, хотя его могли в два счета застукать. Как, по-твоему, не слишком заумно?
— Кто-то ведь должен заниматься просвещением зрителей.
— Вот и я того же мнения, — поддакнул Педро.
Форд вернул ему сценарий.
— И кто-нибудь заинтересовался?
— Еще как. Народ на вечеринках говорит, что просто тащится
— Звучит заманчиво.
— Ты на самом деле так думаешь? Впрочем, ты ведь сам пишешь сценарии, так что тебе можно верить. Все, кто читает мой сценарий на вечеринках, удивляются, почему еще никто не заграбастал его. Это потому, что на самом деле их никто не читает, так, пробегут глазами первые пару-тройку страниц, как и ты, а остальное я рассказываю сам, пока они жуют свои сандвичи. Видишь, следы жирных пальцев? Зато все приходят от него в жуткий восторг!
— Есть только одна вещь… — начал было Форд.
— Он тебе не понравился. Я так и знал! Как и народу на вечеринках. Они говорят, что просто без ума от него, но потом мне передают, что говорилось за моей спиной. В этом гребаном городе…
— Нет, ты меня не понял. Все дело в…
— В чем все дело?
— Твоему плотнику недостает сочувствия.
— Ты на что намекаешь?
— Пока что он ведет себя как круглый идиот. Зрители наверняка займут сторону погибшего актера независимо от того, наделен талантом твой плотник или нет. Помяни мое слово, уже через неделю зритель проголосует ногами, причем не в пользу твоего фильма.
— И что мне теперь делать?
— Чтобы расположить зрителя к твоему плотнику, надо что-то добавить про то, что погибшая знаменитость — омерзительная личность. Вот тогда народ будет только рад тому, как твой плотник подпиливает мост. Это будет своего рода месть за какую-то гадость, которую когда-то подстроил ему исполнитель главное роли. Единственное, чтобы оправдать убийство, это должно быть что-то по-настоящему серьезное. Например, что-то такое, связанное с семьей.
— А может, его вообще лучше не убивать? Пусть просто вывихнет себе ногу, упав с моста в ров?
— Можно и так.
Педро быстро набросал несколько строк на салфетке.
— Спасибо тебе, дружище.
— Могу я попросить об одной услуге?
— Валяй.
— Ты только что говорил про временную работу. Как, по-твоему, мой друг Марк…
— Я так и знал, что ты меня об этом попросишь, — произнес Педро. Сложив салфетку, он засунул ее в карман. — Почему бы нет? Ты ведь помог мне со сценарием.
Два человека в темных костюмах и тонких темных галстуках сидели в ряду № 34. Большинство пассажиров дремало. Самолет летел над океаном.
Один из двоих поднял руку и включил свет. Два человека в темных костюмах принялись рассматривать сделанную скрытой камерой фотографию двух молодых людей, покинувших Огайо и не оставивших нового адреса.
— Интересно, куда они скрылись?
Глава 6
Форт-Лодердейл
Три пенсионера в ярких рубашках навыпуск и все как один в отличном настроении бодро шагали по тротуару. На светофоре троица пересекла бульвар Лас-Олас и нырнула в дверной проем. Все окна в баре выходили на лазурные воды Атлантики по ту сторону автострады № 1.
Бар «Эльбо».
Был вторник, время едва за полдень, так что почти все табуретки пустовали — за исключением той, на которой восседал представитель их поколения, с густой седой шевелюрой и в белом халате парикмахера.
— Рой! — Троица как по команде расплылась в улыбках и направилась в его сторону.
Рой. Король Ломбарда. Принадлежащее ему заведение некогда располагалось на Коллинз-авеню — самое надежное из всех в прибрежной части города. Теперь Рой стриг волосы в «Довиле». Правда, эта часть бульвара давно обезлюдела, так что клиенты заглядывали к нему нечасто. Но Рой был не в обиде. Он проводил свою смену, сидя в кресле и почитывая «Геральд», а со стен на него смотрели полинявшие портреты знаменитостей, которые лет этак пятьдесят назад забредали сюда поправить стрижку. Или же, как сегодня, ему позвонили старые приятели, которым понадобилось обтяпать одно небольшое дельце.
Рой бодро соскочил с табурета и все четверо обнялись.
— Серджио! Чи-Чи! Колтрейн! Как я рад вас видеть, ребята! Где вас носило?
— Рой! Ты потрясающе выглядишь!
— Спасибо за комплимент. — Рой снова сел. — Но зачем вам понадобилось встречаться именно здесь? В этой дыре?
— Спроси у нашего историка кино.
— Серджио… — Рой кивнул. — Как я сразу не додумался. Серджио крутился на табурете, погруженный в свои мысли.
— Старый добрый «Эльбо». Открылся в 1938 году.
— Здесь почти все изменилось за эти годы, — заметил Рой.
— Но только не для меня, — возразил Серджио. — Главное — дух заведения. Неужели вы его не чувствуете?
— Он выпил кофе, — пояснил Чи-Чи, наклонившись к самому уху Роя.
— Стоит мне закрыть глаза, как я тотчас переношусь в тот самый фильм. — Серджио указал на выцветшие снимки на северной стене заведения. — Вместо Голливуда премьера тогда состоялась в старом театре на бульваре Санрайз. Показывали даже в киножурналах.
— Что будем пить, ребята? — поинтересовался у троицы бармен.
Серджио ткнул пальцем в угол.
— Кажется, именно здесь играл джазовый квинтет Бэзила Деметомоса.
— Нет у нас тут никакого джаза, только рок.
— Я имею в виду фильм «Солнце, море, парни».
— Фильм?
— С участием Полы Прентисс и Джорджа Гамильтона. А над титрами с названием картины и именами актеров — вид на яхты в гавани с птичьего полета. Я только что закончил изучать юбилейный выпуск на DVD. В субтитрах они переврали название бара, причем не в одном месте, а везде. Тебя, наверно, распирает от гордости, что ты работаешь в таком знаменитом месте?