Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция
Шрифт:
Майор возмутился бы еще больше, если бы узнал, что произошло с этими машинами. Вот запись переговоров командарма Петрова по прямому проводу:
«У аппарата Долгов [начальник штаба 20 корпуса]. Петров. — …Как со снарядами? — Крайне необходимы 122-мм, которых совершенно не осталось. 152-мм пушки снаряды имеют, но до нужных целей не достают. Холостяков направил за снарядами для Малахова 18 автомашин, но они еще не вернулись… Из-за отсутствия снарядов используются только две 152-мм. Автомашины, посланные за боеприпасами, задержаны дорожным отделом Армии, который заставил их в Вышестеблиевской возить песок» [101] .
101
ЦАМО, ф. 288, оп. 9921, д. 27, л. 1.
В другом разговоре по прямому проводу упоминается, что для 122-мм пушек снаряды есть «где-то в вагонах, Холостяков приказал их искать». Как отголосок скандала, звучит необычное упоминание в флотских оперсводках о том, что боезапас непрерывно поступает со складов.
Такая подготовка не может не удручать. За 6 дней, имевшихся до начала наступления, не смогли подвезти боеприпасы, хотя они имелись! Наше счастье, что 4 декабря была летная погода и авиация смогла обеспечить непрерывное воздействие на атакующие войска.
Противник за день израсходовал под Эльтигеном 236,5 тонны боеприпасов (не считая флота и 9-й зенитной дивизии) — 120 840 патронов, 3750 мин и 7766 снарядов (в том числе «штуги» — 1981). На каждое из 20 исправных к утру штурмовых орудий пришлось почти по 100 выстрелов — около двух боекомплектов! К утру следующего дня в строю осталось 15 штурмовых орудий, то есть были выведены из строя не менее пяти (возможно, даже больше — если были введены в строй «штуги», находившиеся в ремонте или подбитые в течение дня).
С наступлением темноты румынские горные стрелки благодаря прибывшей с центрального участка 1-й батарее 191-го дшо смогли продвинуться вслед за ударной группой. Впрочем, и сама ударная группа смогла удержать за собой лишь одну треть той территории, которую днем «проутюжили» штурмовые орудия. В темноте «штуги» были отведены на исходные позиции, а румынская пехота встретила сопротивление отдельных групп советских бойцов и прошла в глубь плацдарма всего 300 метров.
К исходу первого дня десантники удержали практически все позиции. Однако обострилась нехватка боеприпасов, части понесли тяжелые потери. В бой пришлось бросить даже единственный резерв — учебную роту (50 человек). К счастью, ночью ее удалось снова вывести в резерв. Территория плацдарма в результате непрерывных обстрелов и бомбардировок оказалась во многих местах буквально перепахана, траншеи разрушены или засыпаны. Днем из-за вражеского огня было временами невозможно передвигаться, линии связи постоянно рвались. Все это затруднило управление боем. Командный пункт дивизии в течение дня подвергался ударам бомбардировщиков и уцелел практически чудом. За ночь упорным трудом многое удалось восстановить, КП перенесли на северную окраину поселка. На центральном участке, где ожидался основной удар, саперы поставили дополнительные противотанковые мины. Поскольку 335-й гвардейский полк понес большие потери, на юг были переброшены рота 386-го батальона и часть сил 1337-го полка.
Когда в темноте бои затихли, Гладков собрал командиров. Было понятно, что шансов удержать Эльтиген осталось немного. Комдив ознакомил офицеров с решением прорываться с плацдарма. При обсуждении ситуации мнения разошлись. Часть командиров настаивали на продолжении обороны, так как здесь была обеспечена поддержка артиллерией. Другие предлагали прорываться к партизанам. Но большинство склонялось к решению пробиваться на соединение с основными силами. Прорыв был назначен на вечер 5 декабря. Оставался самый тяжелый вопрос — о раненых. Вот как описывает момент принятия решения сам В.Ф. Гладков:
«В тот же миг я встретился взглядом с начальником санитарной службы. В глазах Чернова было столько муки и беспокойства, что в душе все перевернулось.
— Как быть с ранеными? — взволнованно спросил он.
— Раненые пойдут с нами. Все, кто сможет идти.
— А кто не сможет?..
За всю мою долгую военную службу ни до той ночи, ни после нее мне не приходилось принимать более тяжелого решения. Советоваться тут было невозможно. Разделить такую страшную ответственность было не с кем. Всю ее тяжесть должен был взять на себя старший начальник „огненной земли“.
— Пойдут все, кто способен идти. Нести с собой тяжелораненых десант не сможет» [102] .
102
Гладков В.Ф.Десант на Эльтиген. М., 1981, с. 181.
Затем Гладков, как мог, постарался смягчить ситуацию: «У нас в распоряжении сутки, может быть, немного больше. За это время командование примет все меры для эвакуации раненых. Возможно, подойдут корабли».Конечно, он понимал, что полная эвакуация тяжелораненых маловероятна. Но пытался успокоить других, а, возможно, и себя самого. Хорошего выхода из этой ситуации просто не было.
Штаб 3-й группы высадки, рассчитывая на прибытие торпедных катеров, готовил в ночь на 5 декабря операцию по снабжению Эльтигена. К вечеру в Кроткове сосредоточился отряд лейтенанта B.C. Синенко (командир отряда ботов ПВО) — АКА-96, ПВО-21, ПВО-25, ПВО-28, ПВО-29, РТЩ-105, РТЩ-398, РТЩ-415, а также груженные боеприпасами ДБ-5 и паромы № 3 и № 7 (из сдвоенных дюралевых понтонов). По замыслу, отряд торпедных катеров прогонял десантные баржи, затем речные тральщики-буксировщики доставляли паромы и десантный бот к плацдарму. Выход обеспечивала авиация и артиллерия.
Поскольку море несколько успокоилось, долгожданный отряд торпедных катеров под командованием капитана 3-го ранга Довгая наконец вышел в пролив «морским фарватером». На переходе из-за тряски на большой волне вышли из строя моторы на ТКА-13 и ТКА-53, они остались в Анапе. В Кротков прибыли 4 катера (ТКА-33, ТКА-43, ТКА-22, ТКА-83), каждый с двумя торпедами на борту.
Адмирал Черного моря поставил задачу категорически воспретить снабжение Эльтигена в этот решающий момент. Ради этого он снял со снабжения Крыма очередные 6 БДБ. Они прибыли в Феодосию из Севастополя двумя группами: утром 3 декабря (F305, F342, F578) и утром 4 декабря (F395, F401 и F447). Ночью с 4 на 5 декабря эти баржи под командованием Тьяркса должны были блокировать плацдарм. На головной БДБ F342 в море вышел лично начальник морской обороны Кавказа Граттенауер. До подхода этой группы блокаду должна была поддерживать камыш-бурунская группа Бендера (F333, F369, F559). С юга баржи подстраховывали раумботы R37, R196 и R208.
Довгай, прибыв в Кротков в половине седьмого, уточнил обстановку и через полчаса вышел в пролив, получив в подкрепление ТКА-105 без торпед. В 20:31 севернее затонувшего транспорта «Чехов» была обнаружена группа Бендера (3 БДБ, шедшие на юг вдоль берега колонной). Через минуту Довгай дал сигнал «Атаковать БДБ противника торпедами» и в 20:35 его ТКА-83 выпустил с дистанции 3 кабельтова одну торпеду по головной БДБ. ТКА-43, ТКА-33 и ТКА-22 в 20:40–20:41 выпустили 5 торпед (еще одна не вышла из аппарата ТКА-33 из-за невоспламенения трубок) по площади в направлении двух остальных БДБ. Наблюдался один взрыв в районе барж, не причинивший им видимого вреда. По наблюдению немцев, одна торпеда прошла по поверхности в 5 метрах за кормой головной F559. После этого баржи развернулись на наш отряд и открыли огонь, поэтому залп остальных катеров цели не достиг. После короткой перестрелки отряды разошлись. ТКА-43, ТКА-33 и ТКА-22 ушли в Анапу, а ТКА-83 и ТКА-105 остались в проливе с одной торпедой на двоих и до часа ночи три раза вступали в перестрелку с баржами.
Хотя первый торпедный удар не дал результатов, в 21:25 отряд Синенко получил приказ о выходе. При выводе понтона № 7 на рейд он затонул из-за сильной течи вместе с 9 тоннами боеприпасов. Его буксировщик (РТЩ-105) остался у Кроткова, а остальной отряд после построения в 22:00 двинулся 4-узловым ходом по красному створу к плацдарму. Синенко на АКА-96 время от времени выходил вперед на разведку. РТЩ-398 и РТЩ-415 вели на буксире понтон № 3 и ДБ-5 под охраной ботов ПВО-21, ПВО-25, ПВО-28 и ПВО-29.