Большой десант. Керченско-Эльтигенская операция
Шрифт:
Действия штурмовой авиациив отличие от истребительной оценивались офицерами Генштаба в целом положительно. Отмечалась самоотверженность, с которой наносили удары экипажи Илов. Основной претензией к штурмовой авиации были недостатки в организации ее применения — отсутствие должной массированности и тактического взаимодействия с пехотой.
«Должная массированность» действительно была достигнута лишь в нескольких случаях, причем только на вспомогательном направлении — у Эльтигена. С тактическим же взаимодействием с пехотой сложилась своеобразное положение. После того, как командир 230-й шад перебрался на Еникальский полуостров и с КПП № 3 начал лично перенацеливать группы штурмовиков, подходивших к линии фронта, вроде бы нельзя говорить об отсутствии взаимодействия с пехотой. Комдив-230 находился в прямой связи с сухопутными командирами и по возможности реагировал на их сиюминутные запросы. С одной стороны, это позволяло
В идеале боевую работу требовалось организовать так, чтобы во время атаки нашей пехоты в воздухе постоянно находились бы одна-две группы Илов, которые в первую очередь не давала бы нормально работать вражеским батареям. Как показал опыт, «подавление огня артиллерии достигается сравнительно легко, особенно если оно необходимо на короткое время. В этом случае сильный пулеметно-пушечный обстрел и бомбометание по огневым позициям артиллерии обычно приводят к тому, что орудийные расчеты прекращают ведение огня и укрываются на период воздушной атаки в ровиках» [12] . Второй основной задачей должны были быть удары по выдвигающимся или уже перешедшим в атаку войскам и технике. Но выходило по-другому.
12
«Эффективность действий авиации по живой силе и техническим средствам борьбы». Сборник материалов по изучению опыта войны. Выпуск 10, январь — февраль 1944 г. М., 1944, с. 9.
В отчете 230-й шад за ноябрь 1943 года как пример управления авиацией приводится следующий показательный эпизод [13] . 14 ноября во второй половине дня наша пехота при поддержке танков продолжала вести тяжелые бои за прорыв линии Керчь — Булганак. Артиллерия к этому времени расстреляла почти все боеприпасы и поддерживала наступление редким неэффективным огнем. Наоборот, артиллерия противника играла главную роль в отражении наших атак. Единственным средством подавления вражеских батарей оставалась штурмовая авиация. Несмотря на почти нелетную погоду (облачность 10 баллов высотой 75–100 метров, видимость 4 км), четверки Илов во главе с самыми опытными ведущими весь день работали по полю боя.
13
События уточнены по другим документам, так как в отчете некоторые неприятные моменты опущены.
В 15:15 7-й гшап получил задачу: одной группой нанести бомбо-штурмовой удар по артиллерии на огневой позиции в районе 98,3 (1 км северо-западнее Катерлеза). В 15:40 взлетела четверка Ил-2 (ведущий старший лейтенант Папов), ее сопровождали 4 ЛаГГ-3 863-го иап. Через 8 минут штурмовики были перенацелены по радио с КПП № 3 на железнодорожный эшелон на перегоне 2-я Октябрьская — Багерово. Зайдя с севера, от мыса Тархан, штурмовики пробивали себе путь к цели огнем по проявившим себя зенитным точкам. В районе совхоза Туркмень группа выскочила из облаков на высоте 100 метров, эшелона не обнаружила, но зато в 16:01 увидела колонну в составе до 20 крытых автомашин, движущихся от совхоза Туркмень на запад, и до 15 повозок с грузом в движении от Катерлеза также на запад. В результате бомбо-штурмового удара были, по донесениям экипажей, сожжены две и повреждены три автомашины, уничтожены одна зенитно-пулеметная установка на повозке, 4 повозки с грузом и до 10 солдат.
Еще до удара группа подверглась атаке 4 Me-109, которые сумели связать боем ЛаГГи и подбили один Ил-2 (один из нечастых случаев, когда истребители сопровождения плохо выполнили свою работу). Выйдя из атаки левым разворотом и прикрываясь складками местности, группа Папова пошла на восток. В районе Горкома их встретила завеса огня силами до трех батарей малокалиберной зенитной артиллерии. Огнем и маневром наши штурмовики пробили себе дорогу к проливу. При этом подбитый Ил, летевший отдельно в сопровождении ЛаГГов, получил дополнительные повреждения и разбился при вынужденной посадке с убранным шасси в районе Кроткова. Экипаж получил ранения.
Данный пример приведен в отчете как положительный. Действительно, группа самоотверженно действовала в сложных метеоусловиях. Но нельзя не заметить и другое. Первоначальная цель — артиллерия у Катерлеза, которая мешала продвижению нашей пехоты — осталась не потревоженной. Конечно, эшелон, на который группу перенацелили в воздухе, и автоколонна, по которой был нанесен удар, — лакомые цели. И в других условиях такой выбор был бы оправданным — хотя бы потому, что эти цели легко уязвимы для штурмовиков, а батарею в капонирах или артиллерийских окопах, скорее всего, удалось бы лишь заставить замолчать на некоторое время. Но в данном случае именно подавление артиллерии и могло обеспечить успех атаки пехоты. А транспортные средства, тем более уходившие в тыл, в тот момент были третьестепенной целью. Характерно, что вместо удара по батареям на тот же эшелон чуть ранее была перенацелена еще и четверка 805-го шап (она его нашла в 15:35 и повредила 2 вагона). Любопытно отметить, что за весь период операции это был единственный удар штурмовиков по железнодорожному эшелону.
При всех недостатках применения штурмовой авиации она оставалась наряду с артиллерией одним из важнейших инструментов в руках нашего командования. И многочисленные жалобы в немецких документах на действия наших штурмовиков подтверждают это.
Бомбардировочная авиацияприменялась главным образом ночью. Особенно выделялись легкие полки на У-2. Они работали с большим напряжением, совершали по несколько вылетов за ночь. Эти бомбардировки проводились для изнурения противника, прямой материальный ущерб противника от них оставался минимальным. Из трех полков на «бостонах», имевшихся в 4-й воздушной армии, более-менее регулярно использовался только 63-й бап с обученными ночным полетам экипажами. Остальные два полка, которые могли летать только днем, эпизодически использовались во время развязки в Эльтигене. Пикирующие бомбардировщики Пе-2 имелись в составе ВВС ЧФ (40-й пбап). Они использовались только для ударов по базам флота. В целом бомбардировочная авиация по сравнению со штурмовой играла незначительную роль.
Активность авиации ограничивалась лимитами на горючее и на расход летного ресурса. Так, для 329-й иад разрешенный расход летного ресурса в ноябре в среднем не превышал один полко-вылет в день. Основная масса аэродромов имела грунтовое покрытие, что в условиях осенних дождей серьезно влияло на интенсивность использования авиации. Цементированные полосы имелись только в Краснодаре и Крымской, то есть далеко от линии фронта. Сказывались на работе нашей авиации и проблемы со связью. Иногда приказ о боевом вылете шел в отдаленные полки по несколько часов со всеми вытекающими последствиями. Но главной проблемой были, конечно, недостатки в организации боевого применения авиации. Например, борьба за господство в воздухе не велась, и даже задача такая не предусматривалась. Не было настойчивости в достижении цели. Так, имелась реальная возможность воспретить базирование немецкого флота на Камыш-Бурун, методично работая по порту в течение нескольких дней. Но по разным причинам к ударам по Камыш-Буруну возвращались несколько раз, ни разу не добившись окончательного успеха. Получив передышку, немцы каждый раз успевали привести ПВО порта в порядок и усилить ее.
На основном направлении действовала Азовская военная флотилия (контр-адмирал С.Г. Горшков). Для высадки в районе Эльтигена была 14 октября специально сформирована 3-я группа высадки во главе с командиром Новороссийской ВМБ контр-адмиралом Г.Н. Холостяковым. В нее входили 6 (затем 7) десантных отрядов, артиллерийская группа подполковника М.С. Малахова, Керченская ВМБ в полном составе (капитан 1-го ранга В.И. Рутковский), отряд прикрытия (капитан 1-го ранга A.M. Филиппов). Хотя операция проводилась в зоне Керченской ВМБ, командование посчитало, что лучше справится имевший опыт десантных операций Холостяков. При этом он оставался командиром НВМБ. Поэтому структуры Керченской базы оказались в двойном, нечетко регламентированном подчинении. Часто приказы отдавались Холостяковым через голову Рутковского, что создавало трения между двумя командирами и иногда порождало безответственность исполнителей.
Для проведения десантной операции было в короткие сроки собрано все, что можно, на Черноморском и Азовском побережье. В черноморских базах, не считая крупных кораблей, был оставлен минимум сторожевых катеров и тральщиков для обеспечения конвоев вдоль кавказского побережья. Для десанта шли новые катера от промышленности. Направлялись подкрепления и с других театров: 6 «охотников» и 30 тендеров с Ладоги, 1-й гвардейский дивизион бронекатеров (8 единиц), 6 «охотников» и 20 речных тральщиков с Волжской флотилии, 8 «охотников» и 4 пограничных катера с Каспия, 6 торпедных катеров с Тихого океана. Не все эти катера успели прибыть к началу операции.