Большой кусок мира
Шрифт:
— Буквы какие? — рявкнул Робин, похоже, совсем позабывший о правилах хорошего тона. Шпулька перепугалась.
— Не знаю! Не помню! Ни у кого из знаменитостей или знакомых не оказалось таких инициалов, вот я и не запомнила.
На помощь пришла Тереска.
— Тогда WF?. Таких ни у кого нет, легко запомнить.
— Правильно! — обрадовалась Шпулька.WF 1818. А в чем...
Робин уже поднялся и на ходу бросил:
— Сидеть спокойно! И не вздумайте менять место! Учтите, вы можете понадобиться! И нечего на меня так смотреть. Ничего особенного не произошло, просто кое-что надо проверить. На всякий
— Ого-го! — сказала Шпулька, когда белый парус исчез вдали. — Ого-го! Ого-го!
— У тебя что, пластинку заело? — раздраженно поинтересовалась Тереска. — Теперь так и будешь огокать?
— Ого-го! — с нескрываемым восхищением повторила Шпулька, ничуть не обидевшись на подругу. — Ого-го! Ну и орел!
— Что ты хочешь этим сказать? Оторвавшись наконец от созерцания уже пустого озера, Шпулька повернулась к подруге.
— Видела, как он сразу переменился? Вроде всегда такой вежливый, такой заботливый и внимательный. Такой... информированный. И вдруг нате вам! Совсем другой человек! Сразу показал настоящий мужской характер! Попробовала бы ты ему не ответить! Ого-го!
Тереска искоса взглянула на подругу и промолчала. Теплая волна счастья залила вдруг ее всю, с головы до ног.
Под тоненьким слоем возмущения и обиды в ее душе бушевал настоящий вулкан совсем других чувств.
И вежливый, и заботливый, и вот же — может мужской характер проявить...
«Фольксваген» время от времени взревывал мотором и подскакивал на корнях деревьев, двигаясь по лесной дороге.
— Вот тебе и «не вмешиваться»! — ядовито шептала Тереска на ухо Шпульке, возвращаясь на машине аристократа на Нидзкое озеро. — Результаты вмешательства бывают иногда чрезвычайно полезными. Сами бы они в жизни не нашли это кладбище!
— Сами бы они себе не напортили, — заметила справедливая Шпулька. — Это просто чудо, что все благополучно кончилось. И слава Богу, а то у них было полное право пооткручивать нам головы! Я бы на их месте пооткручивала. Ну и дела. Ого-го!
В этот день ни свет ни заря девчонок вежливо, но решительно разбудили и увезли в голубую даль. Палатку оставили на попечение лесника, который привязал рядом самую брехливую из своих собак на самой длинной цепи. Формальности заняли всего полчаса. Заключались они в том, чтобы ткнуть пальцем в соответствующую усыпальницу на соответствующем кладбище и опознать на фотографии соответствующую физиономию. Остальное время можно было посвятить подробным и исчерпывающим объяснениям.
— Каждый раз мы опознаем каких-то преступных типов по фотографиям, — недовольно заметила Шпулька. — Не проще было бы предъявить их нам, так сказать, в натуре? Живьем? В натуральном виде?
— У преступных типов есть одна особенность, — доверительно пояснил знакомый капитан, вытирая огромным платком пот со лба. — Они редко кому желают добра. А фотографии не имеют обыкновения мстить свидетелям. За это я вам ручаюсь.
К берегу озера у костела причалили на своей яхточке супруги Стшалковские. Их чрезвычайно заинтересовала информация, которую не преминул сообщить искусствовед. Еще бы, настоящая сенсация!
Поскольку необходимые формальности были уже выполнены, Тереска со Шпулькой могли в теплой компании отправиться в дом лесника, где их уже поджидал неизвестно откуда взявшийся Робин. Девчонки тут же вцепились в него, требуя подробнейших разъяснений.
В этом их весьма энергично поддержала пани Стшалковская.
— Похоже, вы — душа всего предприятия, — обратилась она к Робину. — И не вздумайте отказываться, рассказывайте все по порядку.
— Душой здесь, несомненно, выступает доцент Копшиц, — скромно ответил Робин. — Он первым уже давно обратил внимание на странное явление: различные предметы, представляющие большую историческую ценность, таинственным образом стали исчезать в разных местах. Он решил присмотреться к этому повнимательнее...
— Кто бы мог подумать, Казик, что из тебя выйдет такой Шерлок Холмс? — уважительно заметил пан Стшалковский.
— Поначалу исчезали картины и фарфор, — продолжал Робин. — Предметы, утрата которых легко объяснима. Однако со временем из музеев, реставрационных мастерских, антикварных магазинов стали исчезать и другие вещи, причем ни о каких кражах не сообщалось. Все это исчезало как бы легально, так сказать — естественная убыль.
Тут и аристократ вставил свое слово:
— Я обгатил внимание на такой многозначительный факт — отсутствовали остатки. Совегшенно загадочно испагялись всякие там осколки и обломки. Сначала я пгосто пагу гас заметил это случайно, а потом стал специально пговегять. И точно!
Четверо слушателей старались не проронить ни слова из захватывающего рассказа.
Робин продолжал:
— Пожалуйста, не спрашивайте меня, каким образом милиция, куда обратился пан доцент, пришла к определенным выводам. Я этого не знаю. У милиции свои методы, и она имеет обыкновение не раскрывать их. И правильно делает, ведь подобная информация была бы на руку преступникам... Во всяком случае было установлено, что некто — это мог быть как один человек, так и целая группа — так вот, некто разными преступными путями добывает предметы искусства. И поставил дело на широкую ногу. Начались поиски преступника или преступной группы. Задачу усложнял тот факт, что ни один из исчезнувших предметов ни разу не появлялся на рынке. Ничего из похищен-ного не пытались продать. Более того, даже просто кому-либо показать.
— Какой-нибудь подпольный коллекционер-маньяк? — предположила пани Стшалковская.
— Милиция считала — скорее уж коллекционер-торговец, — ответил Робин. — Логично было предположить, что, собрав достаточно крупную коллекцию, намерен вывезти ее за границу и продать там за хорошие деньги.
— Вот свинья! — искренне возмутилась Шпулька.
— Болван! — воскликнул одновременно с девочкой пан Стшалковский. — Ведь он бы непременно попался на границе!
Аристократ замахал руками, а Робин покачал головой.
— Он не болван, у него было разработано даже несколько вариантов вывоза контрабанды. Подробности нам пока неизвестны, но доподлинно знаем — все было чрезвычайно продумано.
— Так кто же это был? — нетерпеливо допытывалась пани Стшалковская.
— Человек, которого никто никогда не смог бы заподозрить в чем-либо предосудительном. Не какая-нибудь там темная личность, совсем наоборот: пожилой заслуженный сотрудник одного из солидных учреждений, занимающий высокий пост и часто по делам службы выезжающий за границу. Ни в чем плохом никогда не замеченный, чистый как слеза! Естествен-