Большой переполох
Шрифт:
– А зачем еще? – Пожал плечами Йошино. – Это работа, за нее платят деньги. И если я могу делать эту работу, почему бы мне ее не делать?
– Работа? – Каори недоуменно таращилась на него. – Деньги? И… и что, все руконгайцы так думают?
– Не знаю, – Йошино отчего-то смутился под ее взглядом. – Мы редко говорим на подобные темы. Почти никогда, я бы сказал. Но мне кажется… наверное. Скорее всего. Да, почти наверняка. А по-твоему выходит иначе?
– Ну само собой! – Каори чуть не захлебывалась воздухом от возмущения. – Ведь мы синигами! Наше предназначение – держать
– Ну, не знаю, – буркнул Йошино. – Мне лично про равновесие ничего не известно. То есть, я хочу сказать, в Академии про него все уши прожужжали, но я не чувствую никакой потребности положить жизнь на сохранение какого-то там равновесия. Для этого есть настоящие синигами. Такие, как вы. Мое дело – выполнять приказы. Идти, куда велено, уничтожить положенное количество пустых, сопроводить какие велено души. А все остальное меня не касается.
Каори изумленно моргала. Йошино еще подумал и добавил:
– Это же не для всех смысл жизни – служба в Готэй. Есть и другие вещи. Я, например, просто хочу, чтобы у меня был дом, и чтобы в нем было уютно. И безопасно. Не как в Руконгае.
– А знаешь, – подумав, проговорила Каори, – это хорошо, что ты мне об этом сказал. Я никогда раньше не задумывалась, что для кого-то все может быть иначе. Может быть, я даже перестану злиться на отца. Когда-нибудь.
***
Вечером Каори решила, что поняла, о чем говорила офицер Момои, когда утверждала, что не захочется идти домой. За день она намотала множество километров, и мысль еще о нескольких, до дома, приводила в ужас. Поэтому она прошла в комнату, бросила на пол футон и рухнула на него, вытянув ноги. Ужин решила пропустить: есть не хотелось. Радовало одно: на завтра патрулирования назначено не было, вместо него офицер Икеда должен был провести тренировку.
День выдался теплым и солнечным, и тренировку проводили на открытом воздухе, на одной из площадок отряда. Новички усиленно лупцевали друг друга бамбуковыми мечами, а Икеда ходил между ними, присматривался, исправлял ошибки. Несколько раз бойцы меняли партнеров. Каори очень старалась показать себя с лучшей стороны, так что к концу занятий с нее пот катил градом. И когда командир объявил, что занятия окончены, она немедленно опрокинулась на спину, выронив меч.
Почти сразу высокое голубое небо заслонило обеспокоенное лицо наставника.
– Что с тобой? Ты как себя чувствуешь?
– Все в порядке, офицер Икеда, – доложила Каори, стараясь изобразить безмятежную улыбку. – Или это важно, чтобы я сейчас же встала? Но мне показалось, что тренировка окончена.
– Конечно, окончена, – не стал приставать Икеда. – Лежи, если хочешь.
Площадка постепенно опустела. Подобрав тренировочное оружие, бойцы двинулись в сторону склада, где ему полагалось храниться. Задержался только Като, который всегда относился к Каори с наибольшим дружелюбием.
– Тебе лучше встать. Простынешь.
– Чушь, – небрежно отозвалась Каори. – Камни нагрелись на солнце, они теплее воздуха.
– А ты вся мокрая. Знаешь, я думаю, тебе не стоит так усердствовать. Это лишнее.
– Как это – не усердствовать?
– Обыкновенно. Береги силы. Вот ты сейчас выложилась полностью, а завтра что будешь делать?
– Но видишь ли, – Каори решила признаваться во всем, – я боюсь, что меня выгонят из отряда, если я буду плохо стараться.
– Не выгонят, – хмыкнул Като. – Нужно вести себя совсем уж скверно, чтобы тебя вышвырнули.
– Но если офицер Икеда скажет, что я не справляюсь с программой тренировок…
– Но ты уже сдала экзамены в Академии. И тебя уже приняли в отряд. Значит, твой уровень достаточен для рядового.
– А если у меня все-таки не будет получаться?
– Просто будешь оставаться рядовым, пока не начнет получаться.
Каори поглядела на него недоверчиво. Почему, интересно, он знает такие вещи, а она нет? Просто потому, что он старше?
– Ладно, – решила она, поднимаясь. – Пойдем. Я постараюсь не усердствовать.
***
Сложности из-за нового бойца начались у Бьякуи намного раньше, чем он ожидал, и пришли с совершенно неожиданной стороны. Слухи и сплетни имеют свойство быстро распространяться, а семья Такато вращалась примерно в тех же кругах, что и Кучики. Не было ничего удивительного в том, что сын Бьякуи Кентаро очень скоро услышал о юном новобранце шестого отряда.
– Папа, – заявил он однажды после тренировки, – я тоже хочу поступить в Академию.
Бьякуя опешил.
– Зачем?
– Чтобы стать курсантом. Я же смогу. Я ничуть не хуже подготовлен, чем эта Такато.
– Тебе еще слишком рано думать об этом.
– Но мне почти двенадцать! А Такато поступила в десять!
Бьякуя нахмурился. Он знал об упрямстве сына, точной копии его собственного. Доводы должны быть очень убедительны.
– Дома ты получишь гораздо более хорошее образование. В Академии готовят рядовых. Мы же учим тебя на капитана.
– Ну и что? – Насупился Кентаро. – Дело только в усердии. Оттуда выходят и сразу хорошие офицеры.
– Наверное, мне стоит пояснить тебе насчет Академии, – вздохнул Бьякуя. – Ведь изначально это заведение задумывалось для того, чтобы обучать в нем руконгайцев, способных стать синигами. Благородные кланы долгое время игнорировали нововведение, разве что самые активные сторонники клана Ямамото поддержали эту идею в самом начале. Ты знаешь кое-кого из тех, кто окончил Академию одними из первых.
– Это командир Кьораку? – Обрадовался Кентаро.
– Верно. Кьораку, Укитаке, Унохана. Они учились в то время, когда Академия была заполнена, в основном, простолюдинами. Но со временем обучение стало обязательным. Опытные наставники смогут найти пробелы в твоем образовании, поправить твои навыки, помочь определить будущее. Это очень удобно, когда все новобранцы так или иначе проходят через Академию. Их изучают, на них составляют досье, капитаны знают, кого берут в отряд. Случается, правда, – тут Бьякуя брезгливо поморщился, – что некоторые благородные кланы проталкивают своих отпрысков в отряд, минуя Академию. Но наш клан никогда так не поступал. Это недостойно и бессмысленно.