Большой словарь мата. Том 1
Шрифт:
Как и в словаре Флегона, здесь к большинству многозначных слов дается лишь одно значение. Даже такое многозначное прилагательное, как блядский, снабжено двумя значениями: 1. 'pertaining to a whore' 2. 'goddamned' (Drummond, Perkins 1987, 14). Между тем оно сочетается, к примеру, со следующими существительными: вещь, машина, фильм, книга, дом, город, страна, настроение, состояние, самочувствие, взгляд, улыбка, человек, мужик, баба, животное, день, жизнь. Несмотря на всю местоименность обсценных слов, лексикограф должен рассортировать возможные контексты их употребления и получить список основных значений. Тогда окажется, что слово блядский имеет десятки значений.
Не совсем понятно, каким образом авторы словаря могли допустить такое количество ошибок, недочетов и недоделок в третьем, исправленном издании своего труда (второе издание, вышедшее восемью годами ранее, содержит те же самые ошибки). Видимо, причина в том, что словарь родился как компилятивный итог предыдущей лексикографической
Поскольку специальные русские словари, и в том числе обсценные, не дают точных сведений, то, как следствие, и академические западные русско-английские и англо-русские словари в своей обсценной части содержат множество неточностей. Рассмотрим для примера оксфордский русско-английский словарь (The Oxford Russian-English Dictionary 1984) в его обсценной части. Слов дристать и бздеть в этом словаре нет, но есть отдельные статьи на пердеть и пёрнуть. Нет в словаре слов манда, елда и производных от них, но есть слова пизда (ни одной производной к нему) и хуй. К последнему в разделе фразеологии приводится единственное сочетание – нихуя. Нет слова пиздатый, но есть слово хуёвый (единственное в словаре производное от слова хуй). Есть статьи на слова еть и ебать. Последнее дано с ошибочной пометой "impf. (of уеть)". Соответственно, приведено словоуеть (с неточным указанием на то, что это совершенный вид от еть и ебать), при том что других приставочных образований от еть и ебать в словаре нет. Слова муде и производных от него в словаре также нет. Все слова даны с пометой "vulg." и с указанием первого прямого значения. Это при том, что оксфордский словарь включает в себя 70 тысяч слов, представляя с исчерпывающей полнотой корпус наиболее употребительных слов русского языка, к которым должно бы быть отнесено, видимо, и несколько сотен обсценных лексем (а не десять). В том месте словаря, где должно было бы находиться одно из достаточно частотных слов русского языка – пиздатый, мы находим десятки малоупотребительных слов, часть из которых, думается, пользователь словаря не встретит ни разу в жизни: пикрат, пикриновый, пиксафон, пилав, пиллерс, пилон, пиль, пиния, пиорея, пиридин, пирит, пировинный, пирогравюра, пироксилиновый, пирометр, пиросерный, пиццикато и другие, причем ни одного из них нет даже в обновленном издании словаря Ожегова-Шведовой [10] , который содержит также более 70 тысяч наиболее употребительных слов (правда, в нем нет и ни одного обсценного слова).
10
Толковый словарь русского языка / Ожегов С. И., Шведова H. Ю.[ред.]. М.: "АЗЪ", 1993
5. Удивительная история о том, как известный литератор Петр Федорович Алешкин снял пенки с русской обсценной лексикографии, или Заметки о книге несуществующего профессора Т. В. Ахметовой "Русский мат: Толковый словарь", вышедшей третьим изданием в Москве в издательстве "Колокол-пресс" в 2000 году (521 с.)
В последнее время проявилась крайне опасная и пугающая тенденция. Появились словари нелитературной (обсценной, жаргонной) лексики, сделанные профессиональными лингвистами, маститыми учеными, докторами наук, профессорами университетов. Вполне серьезные издательства, обманутые ти-тулованностью авторов, анонсируют эти издания как научные, академические. Книги расходятся большими тиражами. Между тем, все эти словари ничем не отличаются от своих "лубочных" собратьев. Очевидно, что это чисто конъюнктурные работы. Эдакая левая работенка для филолога, писателя или издателя. Лексикография превратилась в халтуру для специалистов из других областей. Эти словари попадают в западные библиотеки, ими пользуются западные русисты, иностранные переводчики, студенты, изучающие русский язык, и т. д.
Последний из словарей русского мата, как утверждают издатели, сделан доктором филологических наук, профессором Т. В. Ахметовой и заявлен в предисловии как "научный толковый словарь матерных слов". Но высокое имя "словаря", упоминание "профессорства" автора, рассказы о его кандидатской и докторской диссертациях – все это предваряет текст книги исключительно ради придания ей некоей авторитетности. На самом деле за именем "Амхетовой" скрывается сам издатель П. Ф. Алешкин, который, прикрываясь авторитетом "филолога-профессора", просто зарабатывает деньги на наивных читателях. Суммарный тираж трех последних допечаток этой книги составил около 50 тысяч экземпляров. При этом книга никакого отношения не имеет к научным справочным изданиям. Читатель в подобных изданиях не ищет интересующую его тему для получения какой-либо достоверной научной информации. Он листает книжку подряд чуть ли не как порнографический роман.
Книжка эта состоит из расположенных более или менее по алфавиту всевозможных маркированных нелитературных лексем: экзотических, редких, устаревших,
Составляя некие списки слов, автор не задумывается и об их системной упорядоченности:
"сука – потаскуха…
сука ебучая – брань.
сука мамина – брань.
сукин кот – мерзавец
сукин сын – негодник.
сукины дети – брань.[…]
сучий потрах – брань.
сучий сын – сукин сын.
сучий хвост – брань.
сучка – …блядь.
сучье вымя – брань".
Тут уже дело не только в отсутствии определений значений, грамматики и прочих лексикографических элементах. Перед нами бесконечный список словосочетаний, определяемых через самих себя (сучий сын – сукин сын), через многозначные просторечные лексемы (негодник), через стилистические пометы (брань). В словаре, целиком посвященном русской брани, определять что-либо как брань так же бессмысленно, как ставить возле каждого русского слова помету, что оно – русское. И вообще, перед нами длинный список аналогичных выражений, большая часть которых представляет собой однокоренные синонимы, которые могли бы быть разработаны в одной словарной статье на слово сукин или сучий. Процитированный фрагмент текста больше похож на стихотворение, чем на И словарных статей научного словаря.
Итак, автор предлагает нам в левой части словаря свое обсценное восприятие благопристойного мира, а справа – собственный обсценный язык его описания. Всякие удивительные слова, как видим, находятся не только в левой части словаря, то есть в словнике, но и в его правой части, где в научных толковых словарях обычно располагаются грамматические справки, определения значений, иллюстрации и т. п. Но в словаре П. Ф. Алешкина вообще нет никаких определений значений. В самом деле, если составитель определяет слово "присеколиться" как "прифордыбачить", "прокосоёбиться" как "про-мухородиться", "проконаёбиться" как "проканителиться", "просраться" как "промотаться", а "сраная" как "обсранная", то очевидно, что он не разделяет словарь на какие-либо структурные части. Весь текст словаря представляет собой свободные сочетания самых разных слов. Какой-либо упорядоченности тут не обнаружить при всем желании. Здесь можно усмотреть только желание поразвлечь читателя. Понятно, что читателю подобные словарные статьи ничего не "объясняют". Но это и хорошо, поскольку адресат "словаря" не должен ничего понимать. Функция такой книжки – не "объяснять", а удивлять. В такой "словарь" можно включать все, что угодно, никакие критерии отбора материала здесь не подразумеваются. Словарная статья "эрот – бог любви" соседствует здесь со статьями "эклер – хуй", "эдельвейс – пизда" и "эмаль – жопа". И все эти жопы с хуями даны именно так, как мы их процитировали, без всякого научного аппарата, просто списком, без грамматики, определения значений.
На букву "А" в словарь включены следующие лексемы: аборт, абортаж, абортмахер, абортировать, абортница, автограф, авторитет, агрессор, аккумуляторы, акробат, актив, аноним, ансамбль, антихрист, анус, аппарат, армячок и афедрон. Без сомнения ни одно из приведенных слов не является матерным. В основном это лексика литературного языка. Слово же афедрон даже относится к высокому стилю. На букву "К" в словарь включено восемьдесят слов, большинство из которых являются вполне литературными по форме: кабан, какать, каравай, карусель, кастрировать, качать, кентавр, клизма, клитор и т. п. Конечно, слово какать имеет какие-то неприличные коннотации, но оно есть во всех словарях русского языка, даже в словаре Д. Н. Ушакова. То же можно сказать и о многих других словах, включенных в словарь П. Ф. Алешкина. На букву "К" включено только четыре матерных слова: конаёбиться, косоёбить, косоёбиться и кривохуй. Первый вывод напрашивается сам собой: данный словарь не является "МАТЕРНЫМ". Собранные автором обсценные материалы составляют лишь незначительную часть работы. Поразительно, но в предисловии к словарю автор утверждает, что в данный словарь включены "…только матерные, похабные, нецензурные слова. Иных вы не встретите!" Забавно, но используемая в словаре помета "замена мата" однозначно указывает на то, что автор сам прекрасно понимает "нематерность" включаемых им материалов: так-перетак – 'замена мата…'.
Очевидно, что в словаре "русского мата" П. Ф. Алешкина собственно "мат" лексикографически никак не представлен, как бы мы ни определяли это понятие. Слова и словосочетания эдельвейс, эклер, эмаль, эсэс, эрекция, эрогенная зона, эрос, эротизм, эротомания, этаж: ругаться в три этажа, этакая мать, эшка, эякуляция (это все имеющиеся в словаре слова на букву "Э") вряд ли кем-либо, кроме П. Ф. Алешкина, могут быть восприняты как матерные. Если же в словаре и есть "матерные" слова, то они лишены определений значений, грамматических справок и вообще каких-либо иных признаков лекси-кографирования. Поэтому их нельзя считать лексикографической экспликацией мата. К ним можно отнестись только как к речевому акту самого П. Ф. Алешкина.