Большой. Зеленый... Новый год
Шрифт:
— Платон… рассказывал про этот дом, — неожиданно поддержала его девушка, положив свою руку поверх его. — По его рассказам, место очень интересное, и сад там, как он говорил, чудесный. Ведь это вы же им занимались? Расскажите, что выращивали?
Агата моментально переключилась на описание трав и цветов. Об этом она была готова рассказывать бесконечно. И, пожалуй, рассказывала, если бы Дитрих тихо, но так что все всё равно услышали, не вставил:
— Это поместье интересное, или может быть подвалы в поместье с экранированной
Не даром говорят «муж и жена — одна сатана!» Ведь Мари специально тему сменила, чтобы ее отвлечь. Но сердиться на девушку не получалось, в конце концов она, это для Платона сделала. Ну а тема с продажей как-то сама собой стухла.
— Кстати, я не договорил, — вспомнил Златон. — Мам, я же в поместье нашел шкатулку с твоими драгоценностями. В машине только оставил. Сейчас пойду схожу, принесу.
Он засобирался, но неожиданно из-за стола встал и Платон.
— Пойдем вместе сходим.
— Да я и один схожу, — Златон неловко отмахнулся, но брат на его возражения внимания не обратил.
Агата хотела было остановить среднего сына, мол, ты чего, только же приехал, столько времени дома не был, посиди со мной рядом. Но Илья положил руку ей на плечо и мотнул головой.
Из квартиры они вышли молча, молча спустились в лифте, молча дошли по улице к парковке.
Ни один из них не спешил начать разговор первым. Но, в конце концов, Платон, шедший за братом мрачной тенью, вздохнул:
— Мы с тобой ведь так и не виделись с того случая… ну, в заброшенном госпитале. Я, если честно, думал, что ты как меня увидишь, первым делом в морду плюнешь. Ну, или просто кулаком дашь.
Златон остановился, повернулся к брату и неопределенно хмыкнул:
— Наверное, стоило бы, но не хотелось маму расстраивать.
Платон вздохнул и раскрыл руки в стороны, в приглашающем жесте.
— Ну, сейчас тут ее нет. Так что можешь бить.
Злат моментально помрачнел.
— Вот еще, руки о тебя марать, — буркнул он, снова поворачиваясь к машине. Время было позднее, уже стемнело во дворе, и рядом с машинами никого не было.
— Эй, стой… — Платон моментально поменял тон. — Ладно, плохая шутка. Я же поговорить хотел…
— Шутка? — вскинулся Златон, моментально вспыхивая. — Ты это про то, что тогда случилось? Связать меня, попытаться стереть мне восемь лет памяти — это была шутка?
— Я хотел исправить то, что натворил отец, — с трудом выдавил он из себя.
Этот разговор все равно должен был состояться, и Златон имеет право на него сердиться. Было видно, что брата до сих пор задевают события прошлого. Вон как заходили желваки на его лице.
— Ты мог бы сделать это, просто рассказав мне, — процедил он. — А не смотреть молча на то, как я творю всякую дичь с покореженными мозгами.
От Дитриха Платон слышал, что брат пошел на психотерапию. Надо было признать, что та давала
— Когда отец был жив, я боялся рассказать. Он бы обязательно узнал.
— Не считай меня слепым и глухим идиотом, Платон. Я знаю, что он заставлял тебя учувствовать во всяких сомнительных схемах. Когда-то я думал, что ты делал это против воли. Но вот отца не стало — и ты все то же самое продолжил уже без него!
Платон опешил от такого обвинения. Он что действительно сравнивает его с отцом?
— Он занимался работорговлей, опытами над людьми и нелюдями. Как только его не стало, я сразу это прекратил, — весомо произнес он.
— Да-да. Я помню твой проект «Горгона», — ехидно добавил Злат. — И то, как эти самые опыты ты пытался поставить на мне!
— Нет, я не… — Платон закрыл глаза и сделал глубокий вдох-выдох. — Признаю, тогда это была плохая… — он чуть снова не сказал «шутка», — идея. Вернуть тебя прежнего стало моей навязчивой мыслью, и я действовал, исходя из своих эгоистичных желаний. Я очень виноват перед тобой. Я должен был сказать тебе обо всем раньше.
Он долго прокручивал в голове эту фразу. Когда он был в заключении она казалась ему правильной, вот только сейчас, произнесенная вслух, почему-то отдавала пафосом.
— Рад, что ты не зря в “Теневерсе” сидел. Хоть что-то понял! — Златон крепко сжал кулаки. — Хотя, о чем это я. Вон как напрягся, когда поместье продавать предложили. Небось опять там хочешь свои темные делишки проворачивать.
— Ну, тут не поспоришь: для темных делишек место отличное, — невозмутимо откликнулся Платон, даже скрывать не став, что действительно об этом думал.
Тут Златон не выдержал и заехал ему кулаком прямо в ухо.
Платон даже увернуться не успел, отлетел на несколько метров, упав на цветочную клумбу. Цветов уже не было, только осенняя грязь да увядшая трава. Спину саднило от падения, но в остальном вроде было терпимо. Правда, глаза Платон открывать не спешил.
— Эй, ты чего? — услышал он перепуганный голос Златона. — Не орк, что ли?
Тут брат, видимо, сообразил, что ляпнул лишнее. Ну да. Он же должен знать, что Платон навсегда лишился своей орочей сущности. Испуганно подбежал к нему, приподнял, тряхнув за плечи.
— Платон! — крикнул Злат. — Очнись. Эй, братишка, ну чего ты.
Платону стоило больших трудов не реагировать на проверку пульса и попытки растормошить его.
— Пожалуйста, очнись давай, обещаю больше не буду на тебя злиться. Не пугай меня так. Признаю, я неотёсанный болван, забыл, что ты больше не… Ну же, ты же все равно мой умник-брат и всегда им будешь. Давай, приходи в себя уже!
— Правда, больше злиться не будешь?
— Так ты… — вспыхнул Злат, скорбное выражение лица моментально сошло с него, он недобро прищурился. — Притворщик! — воскликнул Златон, но все же помог ему встать на ноги.