Большой. Зеленый... Новый год
Шрифт:
— Так может, раз все в сборе, пойдем к ним? — Илья внимательно заглянул глаза, проверяя ее готовность, он попытался взять ее за руку.
Женщина, закусив губу, добавила в голос умоляющих ноток:
— Нет, давай не сегодня. Сегодня все-таки праздник Дита и Таи.
Илья вздохнул, покачал головой, но не спорить не стал.
— Тогда идем отсюда. Найдем другое укромное место, — подмигнул мужчина, увлекая Агату за собой.
Вот только ни на следующий день, ни через неделю собрать всех вместе снова не получилось.
Платон,
Даже в дурном сне ей не могло привидеться такое. Да, ее дети давно рассорились, но чтобы напасть? Как это вообще возможно? Ведь Платоша и Злат были так дружны в детстве, да и потом всегда друг друга поддерживали, хоть и не открыто.
Дитрих на все ее просьбы рассказать, что случилось, мягко отстранялся. Златон — выходил из себя и бросал трубки (это если говорили по телефону), а при личной встрече просто сказал не спрашивать и ушел, хлопнув дверью.
Сам Платон был в клинике, под охранной, и к нему не пускали. Пожалуй, если бы не Илья, удержавший ее от этого поступка, она бы обернулась в боевую форму и разнесла бы весь этот “Цербер” по камушку, чтобы добраться до сына.
— Агата, я понимаю твое негодование из-за их молчания. Но твои дети просто хотят тебя защитить.
— Ну да, совсем как их отец тридцать лет меня от правды защищал. Очень похоже! — вспылила она. — А ты, ты знаешь, что там случилось?
— Знаю, — вздохнул Макаров. — Платон прибегнул к очень темной магии. Пострадал обычный человек. Я не могу рассказать подробности. Дитрих и Златон пошли на сделку с арбитрами, на условиях неразглашения.
— Он столько месяцев в коме провалялся! Какая еще темная магия, Илья?! Платоша не мог, просто не мог, я не верю… — она умолкла, на плечи навалилась огромная усталость.
Неужели это все дурное влияние отца? Ну, конечно же! Кто еще мог научить ее мальчика такой чернухе. И во всем этом виновата она. Не сумела оградить детей от этого самого влияния. Не распознала его. Не смогла вовремя защитить.
— Что теперь будет? — всхлипнула она, чувствуя, как глаза начинает щипать. — Его посадят?
Стоило представить Платона среди давящих неуютных стен магической тюрьмы, как становилось физически больно и плохо.
— Учитывая, что серьезных последствий не наступило, вряд ли ему светит что-то серьезное. Но так как пострадавшие все-таки есть… то максимум — “Теневерс” на пару лет.
— Пару лет, — ужаснувшись, она схватилась за сердце, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Она вцепилась в рубашку Макарова как в спасательный жилет. — Илья, я знаю, ты не за что не будешь использовать свое положение, ты очень честный и принципиальный, за это я тебя и люблю, но, пожалуйста, помоги спасти моего сына.
Она произнесла это и сама поняла, насколько жалко прозвучало. Вспомнилась старая история с Медеей. Макаров
Илья же смотрел на нее каким-то особым взглядом и… улыбался?
— Не так я рассчитывал получить признание в любви, — произнес он, нежным прикосновением стирая слезинку с ее лица. — Какие уж тут принципы.
— Илья… — он приложил палец к ее губам, не давая ей договорить.
— Не переживай. Я сделаю всё, что могу, — твердым голосом пообещал он. — Только обещай не говорить никому. Да и кроме того, у вас же там прабабка, кажется, с Анной Рихард дружна…
— Кто такая эта Рихард? — нахмурилась Агата, она первый раз слышала это имя.
— Не важно, — отмахнулся мужчина, — В общем, если что скажем, что это ваша бабушка подсуетилась. Идет? — Он наклонился и шепнул ей на ухо. — Не будем портить мою репутацию неподкупного арбитра.
— Спасибо, — у нее буквально камень с души свалился.
— Хм… — он хитро прищурился. — Спасибо? Я первый раз взятку беру, думаешь, отделаешься спасибо? Лучше скажи еще раз, что любишь меня.
— Люблю! — с готовностью повторила Агата и внезапно захотела спросить: — А ты?..
Конечно, он говорил ещё в самом начале, что когда-то давно влюбился в неё как мальчишка. Но одно дело — влюбиться. А другое — полюбить. Всерьез. Принять со всеми недостатками и согласиться, что им не просто комфортно вместе. А что их связывает нечто большее.
Может, это Агата умудрилась полюбить его, а Макарову просто удобно с ней?
— А ты сомневаешься? — Илья притянул Агату к себе и поцеловал её в кончик носа. — Конечно, люблю. И всегда любил.
Их идиллия была почти безоблачной. Пусть за пределами дома царил хаос, но пока рядом Илья, всё как-то сглаживалось. Платону выбили домашний арест. Златон с Дианой поженились (а не такая уж и плохая девочка, если присмотреться), Таисия забеременела. Столько событий, и дурных, и радостных, что у Агаты порой голова шла кругом.
Серп продолжал писать. Иногда с явно скрытыми угрозами (наверное, открытую не пропустили бы арбитры), иногда — с обещаниями, что вот-вот он вырвется на волю, и их жизнь наладится. Нет, даже не так.
«Всё будет как раньше», — обещал Серп, и Агату передергивало.
Её бывший муж так и не понял, что «как раньше» пугает Агату до чертиков. Ей не надо ни как раньше, ни по-новому. Ей вообще больше не нужен Серп Адрон. Она излечилась от его яда, что пропускала через себя последние тридцать с лишним лет.
Письма она комкала и рвала, оставляя без ответа. Читала — но только для того, чтобы понимать, что творится в голове у Серпа. Чтобы иметь возможность забить тревогу в случае необходимости. Конечно же, она не сомневалась, что в «Теневерсе» он бессилен, но дурное предчувствие не покидало.