Bom caminho, или Пилигримуши на Пути Святого Иакова
Шрифт:
Выслушав этот душераздирающий отчет о тяготах Пути, мы отправились вслед за Мерседес на «экскурсию» по монастырю. В нашем распоряжении были огромные пустые спальни на шести этажах – мы могли занять любую из них. На каждом этаже находились раздельные душевые комнаты с горячей водой, а на нашем, четвертом, еще была гостевая комната и кухня, совмещенная со столовой, – пилигримуши могли приготовить здесь завтрак и ужин, купив в супермаркете продукты или воспользовавшись провиантом, что остался от предыдущих странников. Кроме того, на последнем этаже имелась зала для медитаций и даже музей пилигримов. В этом музее самыми интересными
Ближе к вечеру мы сходили поужинать в местный ресторанчик, а когда вернулись, чтобы устроиться на ночлег в какой-нибудь комнате, в монастыре начались приколы со светом. Проще говоря, его не стало. Во мрак погрузилось все огромное шестиэтажное здание, за стенами которого, если вы помните, находился старинный погост. Было не то чтобы жутко – можно сказать, было даже забавно, но в то же время в душу пробрался какой-то веселый ужас: а вдруг сейчас из-за кладбищенской стены начнут гурьбой лезть всякие привидения да прочая нечисть – и прямиком к нам в спаленку!
Вскоре коридор и вправду заполонили праздношатающиеся призраки: это мы, постояльцы, и хозяева бродили туда-сюда, пытаясь решить проблему. Больше всего на пришельцев с того света походили Инна и Мерседес: у первой к козырьку кепки был прикреплен фонарик, бледно-голубым лучом освещавший ее фигуру и кусочек пространства вокруг, а тощая бразильянка держала в руках длинную свечу и в ее ореоле металась от одного электрощитка к другому – было ощущение, что мы ненароком попали в сюрреалистическую кинокартину.
Через некоторое время появился рабочий, и после получаса работы, сопровождавшейся недовольными комментариями Виталия на русском языке, электричество появилось опять – правда, всего в нескольких комнатах, но нам больше и не требовалось. Главное, теперь можно было включить обогреватель и ночью не околеть от холода в неотапливаемом каменном здании. Мы втроем пожелали всей честной компании спокойной ночи, забрались в спальные мешки, расстелив их на бывших койках юных монашек, и мгновенно провалились в сон – усталость многокилометрового похода все-таки дала о себе знать.
Первой, кого мы увидели на следующее утро, была «Медея». Пялясь на нас красивыми, но слегка сумасшедшими глазами навыкате, она поделилась своими впечатлениями от здешнего кладбища, где совершала утреннюю прогулку.
– Это что ж такое делается! – сокрушенно воскликнула она. – Это ведь какой-то разврат, а не кладбище! Я-то привыкла, чтобы все было чинно-благородно, гробы в землю закопаны да могилки изгородью огорожены, а здесь что? Гробы в фамильных склепах как попало составили один на другой, из материнского рука торчит, дед пяткой внуку в темечко тычется – не, ну чисто семейный бордель! Ни в жисть больше не ступлю ногой на ихний погост – такого ужаса натерпелась!
После такого красочного повествования нам тут же захотелось помчаться на кладбище и воочию увидеть тамошние безобразия. Виталий, уже собравшийся в дорогу и ожидавший в столовой свою трагикомичную супругу, предупредил, что лучше пораньше выйти в путь: нужно было обогнать ливень, который вроде как надвигался с океана. Мы сказали, что быстренько прогуляемся по могилкам и догоним их в пути. На том и расстались.
Взвалив на плечи рюкзаки и обнявшись на прощание с гостеприимной Мерседес, мы поклонились монастырю и пошли на кладбище. Навстречу нам попалась толпа людей в красных атласных накидках – впереди идущая дева несла перед собой золотой венок с распятием на верхушке. Позже мы узнали, что в этот день католики отмечают какой-то праздник, – значит, то была праздничная процессия, а вовсе не пышные похороны, как показалось нам, невеждам.
Кладбище занимало довольно компактную прямоугольную территорию с фамильными склепами по периметру. Здесь как раз все было чинно-благородно: сияющие надгробные плиты с живыми цветами, элегантные кресты, фигурки ангелов и святых дев рядом с табличками имен усопших. Судя по датам в эпитафиях, здешние люди в большинстве своем были долгожителями: многие дотянули почти до ста.
Бродя по кладбищу, я впервые понял, зачем гробы иногда делают роскошными, поразительно красивыми. Оказывается, гробы с останками не всегда закапывают – их ставят в открытые семейные склепы, помещают в ниши, расположенные одна над другой. Понятно, что ничьи ручки-ножки из гробиков не торчали – просто бывшая одесситка «Медея» не могла удержаться, чтобы слегка не приукрасить действительность. Жаль, что она не пишет: могла бы стать непревзойденным летописцем!
3
Накануне вечером наша группа прислала сообщение о том, что устроилась в ночлежке с кучей щедрых пилигримов: те угощали всех вином и пели песни под гитару. Девицы удивлялись, где это мы бродим и когда уже присоединимся к их веселой компании. Мы обрисовали ситуацию, пообещали утром пораньше добежать до альберга и дальше топать вместе.
Но утро у нас получилось не слишком раннее: неспешный завтрак, осмотр кладбища – все это заняло массу времени, поэтому к первой желтой стрелке мы вышли в пол-одиннадцатого. Когда добрались до приюта, он оказался закрытым – значит, все постояльцы уже отправились в дорогу.
В кафе напротив я спросил у официанта, не заходила ли сюда группа шумных иностранок и не оставляла каких-нибудь записок для своих товарищей. Он пожал плечами – в то утро еще вообще не было никаких посетителей. Ну что ж, вздохнули мы, пойдем тогда в своем темпе, а к вечеру встретимся в следующем приюте.
На очередном столбе с ракушкой висел щит с десятками отзывов о Пути и пожеланиями – паломники их оставляли для «грядущих поколений». Были там надписи и на русском языке. Одна из них гласила: «Отпускайте от себя идиотов и клоунов. Цирк должен гастролировать». Внизу красовалось имя автора: Фаина Раневская.
– Хм, – произнесла Ира, в задумчивости потирая подбородок, – уж не наши ли девицы оставили эту записку? Намекают: дескать, мы вас отпускаем, убогие вы наши, гастролируйте сколько угодно в своем темпе.
– А может, все наоборот? – сделала предположение Инна. – Может, нам на глаза попалась эта надпись, чтобы мы их отпустили? Пусть уже наши клоунессы бегут сломя голову и веселятся под гитару.
– В любом случае, это неслучайно, – подхватил я. – Кто-то из странников писал, что на Пути Иакова случайностей не бывает. Возможно, здесь главное слово – отпускайте. Отпускайте от себя что бы то ни было: плохое и хорошее, боль и радость, мысли и эмоции. Освобождайтесь от всего – в этом суть Пути.