Бомба для Даунинг-стрит, 10

Нормандия мирно предавалась рассвету, её леса пестрели разноцветьем, а поля — мрачнели в послеуборочном уборе. Война казалась чем-то далёким в этом краю белоснежных замков, маленьких деревушек и извилистых дорог, вьющихся среди лесов.

Кермит Хаббард взглянул на карту, пристёгнутую к его колену, и опустил нос «Дифайэнта». Когда самолёт пошёл на снижение, ему открылся вид на перекрёсток дорог и расположенную на нём деревню. Сразу за деревней среди буков возвышался замок. Сразу за замком должно быть поле, обсаженное тополями, с колосьями пшеницы на северной оконечности, расположенными в форме мальтийского креста.

Вот оно, окружённое тополями, с колосьями в форме креста. В точности так, как было сказано в сообщении. Сбросив скорость, Хаббард облетел поле, внимательно вглядываясь в проносящуюся под ним землю. Ничто не шевелилось.

Едва миновав верхушки деревьев, он вывел машину на поле и, сбавив обороты «Мерлина», направил самолёт к пшеничным колосьям.

Пропеллер едва вращался, мотор работал не громче шёпота, и Хаббард сдвинул фонарь пилотской кабины. До его ноздрей донёсся запах созревшего зерна и сухой соломы, а лёгкий ветерок заставил листья тополей затанцевать, издавая тихий шелест.

Григсби нигде не было видно.

Хаббарда окутала тишина. Тишина, от которой у него, казалось, свело живот, а по спине пробежали слабые мурашки опасности.

Он медленно выбрался из истребителя, мысленно проклиная Григсби. В его сообщении говорилось, что тот будет ждать здесь на рассвете в течение следующих семи дней, а это был только второй день.

— Григсби! — крикнул он.

Когда ответа не последовало, он крикнул снова, и в его голосе послышались нотки отчаяния.

— Григсби!

Из-за стожков перед ним внезапно возникли люди с короткими уродливыми автоматами.

Хаббард быстро отступил назад, его рука потянулась к револьверу на поясе. Но тут один из людей что-то резко сказал, и он остановился, как вкопанный, опустив руки по швам.

Он внимательно оглядел всех, заметил их каски, похожие на вёдра для угля, серую военную форму, широкие кожаные ремни и потёртые армейские ботинки. Так выглядели все, кроме одного. На нём была фуражка с козырьком, на левом нагрудном кармане болталась медаль, и вместо автомата у него был револьвер. Хаббард знал, что он был немецким офицером.

— Боюсь, ваш друг Григсби подвёл вас, — сказал офицер на чистом английском.

Хаббард не ответил.

— Мне представляется, — продолжал офицер, — что вы, возможно, что-то планируете — что-то вроде внезапных действий. Я прошу вас, пожалуйста, не делайте этого. У вас нет шансов.

— Нет, — признался Хаббард. — Нет, думаю, что нет.

— А теперь, — сказал офицер, — если позволите…

С края поля раздался винтовочный выстрел. Офицер судорожно вздохнул и упал лицом вниз. Винтовка снова бабахнула, а затем заговорила без остановки.

Трое немецких солдат упали, остальные нырнули за разбросанные стожки пшеницы. Пули подняли маленькие облачка пыли прямо перед ногами Хаббарда. С криком солдат Королевских ВВС рывком высвободил свой «Уэбли».

Немецкое оружие огрызалось вовсю, а снопы пшеницы подпрыгивали под ударами пуль, летевших с края поля. Хаббард отпрыгнул назад, чтобы укрыться за своим самолётом, а его «Уэбли» поднялся повыше и нацелился в одного из нацистов, устроившегося среди стожков.

Но как только его палец лёг на спусковой крючок, что-то упёрлось ему в спину.

— Nein! Nein! — произнёс чей-то голос.

Хаббард яростно развернулся, отбивая ствол автомата в сторону. Но немец попятился и злобно ткнул его дулом в живот, так что у пилота перехватило дыхание.

— Nein! Nein! — твердил мужчина в похожей на ведро для угля каске. Хаббард увидел, как его губы растянулись в усмешке.

Огонь с края поля прекратился. Где-то, оживая, взревел мотоцикл, и с шумом умчался прочь. Нацист с автоматом ещё сильнее ткнул Хаббарда в живот и дёрнул головой в сторону «Уэбли» в руке пилота Королевских ВВС.

— Я понял тебя, приятель, — сказал Хаббард и бросил оружие.

Он стоял с автоматом, упёртым в живот, прислушиваясь к мерному урчанию «Мерлина». Стрельба полностью прекратилась, и за его спиной раздался топот ног. Нацист тихо рассмеялся.

— Dumkopf, — сказал он.

И это было правильно, сказал себе Хаббард. Нацист, очевидно, нашёл укрытие за самолётом, когда началась стрельба, и находился там всё время, готовый пресечь любое его действие. В целом, это была самая искусная ловушка, какую только можно себе представить.

Грубые руки схватили его и развернули к себе. Нацистов оставалось четверо. Они кричали на него по-немецки, ощупывая в поисках другого оружия.

В небе послышался рёв моторов, и из-за деревьев показалась «Штука», опустившаяся на поле. Хаббард наблюдал, как самолёт подрулил к его самолёту. Из него вышли двое мужчин. Один из них забрался в «Дифайэнт», а другой подошёл к Хаббарду.

— Полагаю, вы не нашли герра Григсби, — сказал ему нацистский пилот.

— Вы, ребята, похоже, знаете об этом Григсби больше, чем я, — сказал ему Хаббард.

— Мы выясним, как много вам известно, — рявкнул пилот. — Вы возвращаетесь на базу вместе со мной. Kommandant хочет вас видеть!

Kommandant говорил по-английски — по-английски с каким-то оксфордским акцентом.

— Почему вы посадили свой самолёт во Франции, герр лейтенант?

Хаббард ухмыльнулся.

— Вы знаете это не хуже меня. К чему такие формальности?

Kommandant кивнул.

— Григсби — британский агент, не так ли?

— Полагаю, что да, — сказал Хаббард. — Я никогда не спрашивал.