Бомба для Гейдриха
Шрифт:
И еще кое-что: «В случае моей смерти известите эту английскую семью: мисс Эдна Эллисон, Санисайд Айтфилд. Нр. Уайтчерч, Сэлоп. Эта семья хранит мои вещи и знает, как с ними поступить».
Им дали возможность написать это последнее пожелание, не рассеивая их иллюзий о вероятности того, что как-то позаботятся об их семьях. Английские фирменные этикетки на белье, как мы еще увидим, были не единственным нарушением правил конспирации. Неужели только спешка вызвала столько организационных просчетов и серьезных ошибок в проведении конспиративных акций? Ведь лондонская осведомительная служба Моравца уже накопила кое-какой
Но те, что сидели сейчас в самолете, обо всем этом, разумеется, не думали. Они должны были спать, но никто из них даже не смежил век. Нет, не из-за холода, который отравил им первые два неудавшихся полета. Напротив, они вспотели, тяжело дышали. В отсеке самолета, где они находились, не оказалось даже отдушины, чтобы проветрить воздух; парашютисты были наглухо закупорены; в невыносимой духоте расплавлялась любая мысль. И вдобавок их тяжелая машина то резко вдруг снижалась и нарастал рев моторов, словно самолет шел в пике, то задирал нос вверх, то кренился влево, то вправо. Парашютисты не привязаны, их швыряет из стороны в сторону, они падают друг на друга, штабс- капитан Шустр, у которого не было резинового шлема, расшиб себе голову. Но и в этой сутолоке они расслышали грохот нескольких разрывов и треск коротких пулеметных очередей.
— Истребители... — произносит кто-то из них, и все понимают: они бессильны что-либо предпринять, им остается лишь сидеть и ждать, полагаясь на искусство пилота, который маневрирует так, что кое- кому из них становится не по себе. Штабс-капитан Шустр бледнеет. А когда пилот стремглав бросает машину вперед, от чего содрогаются даже искушенные летчики, штабс-капитан, не в силах подавить страх, бормочет: «Это конец...». Может, он вспомнил в этот момент сотни своих коллег-офицеров, которые сидят в тиши лондонских канцелярий, в то время как он выполняет столь рискованное задание — сопровождает парашютистов?
В Лондоне, когда он пишет свое донесение о полете, он уже спокоен и бесстрастно отмечает:
«22.49 — перелетели через французское побережье.
00.42 — над Дармштадтом встреча с неприятельскими истребителями, однако благодаря искусству пилота самолет уходит.
01.32 — достигли Байрета.
02.12 — самолет попадает под огонь зениток над Шкодовкой.
02.15 — находимся над центром Пльзени».
Именно в эту минуту вдруг вспыхивает зеленая лампочка. Овладев собой, Шустр кричит:
— Экшен стейшен! — но, сообразив, что приказывает по-английски, спокойнее добавляет: — Приготовиться к прыжку!
В Лондоне, когда Шустр писал свое донесение, он был вполне спокоен. Он вновь обрел уверенность в себе, а потому мог пожаловаться:
«Во время полета, так же как и перед ним, да и перед самым прыжком, группа «Сильвер А» проявила наилучшие моральные качества. То же можно сказать и о группе «Антропоид». В самой лучшей форме был ротмистр Габчик. Группа же «Сильвер Б» выглядела перед выброской совершенно подавленной, но, несмотря на это, прыжок провела по приказу без колебаний. Депрессивное состояние членов этой группы выразилось
Нет, сейчас не время было развивать свои мысли. Люк уже открыт, и через него внутрь врывается ледяной воздух. По краям его, почти прикасаясь коленями, сидят друг против друга Кубиш и Габчик, возле каждого — тюк. Друзья ждут красного света.
Через этот люк обычно сбрасывают бомбы. Во все время полета парашютисты находились в бомбовом отсеке. А бомбы, как известно, не нуждаются в вентиляции. Но теперь здесь находились люди. Люди вместо бомб. Люди, действия которых должны быть равносильны бомбе. Люди как бомбы.
Красный свет.
— Вперед! — кричит Шустр. Он мог, однако, равным образом крикнуть «Гоу!», и может, было бы даже лучше и логичнее, если б этот приказ был произнесен по-английски.
Вперед! — Кубиш и Габчик отталкиваются руками и падают. Люди как бомбы.
Вместе с ними падают и два тюка. Что в них? В них много необходимого, но прежде всего — детали и взрывчатка, из которых в два счета можно собрать бомбы. Не авиабомбы, которые взрываются сразу же при падении, а другие. Их надо рукой метнуть в цель.
Одна из них — бомба для Гейдриха.
«После посадки пилот сообщил мне, — напишет штабс-капитан Шустр в своем донесении, — что группу «Антропоид» он выбросил примерно в 7 — 8 километрах к востоку от Пльзени. Район, заданный ему перед вылетом (3 километра северо-восточнее Эйповице), он не мог обнаружить из-за тумана. Ни группа «Сильвер А», ни группа «Сильвер Б» не были выброшены в точно установленном месте, так как пилот не мог пролететь над гребнем Железных гор, сплошь покрытых облаками. Если бы он, мол, шел над облаками, то вообще не обнаружил бы назначенное ему место высадки, настолько плотен был их слой. Согласно сообщению пилота, он высадил группу «Сильвер А» в районе восточнее Чаславы, а группу «Сильвер Б» в районе северо-западнее Ждирце».
Лейтенант Р. Хоккей безукоризненно выполнил секретный приказ, врученный ему перед вылетом. Он действительно произвел высадку любой ценой. Хоккей высадил группу не только не в указанном ему в приказе месте, но даже не в том районе, который он назвал штабс-капитану Шустру, а тот в свою очередь указал в своем рапорте. Группа «Антропоид» приземлилась в Негвизде, возле Праги, «Сильвер А» — у Подебрад...
«Участники групп «Сильвер А» и «Антропоид», — сообщит позднее штабс-капитан Шустр, — перед самым прыжком, пожимая командовавшему высадкой руку, уверенно заявили: «Скоро вы о нас услышите, сделаем все, что в наших силах».
Негвизды — маленький населенный пункт у шоссе Прага — Градец-Кралове. Всего 15 километров отделяют его от Праги. Стрельба зениток, о которой пишет в своем рапорте штабс-капитан Шустр, как об «обстреле над Шкодовкой» в Пльзени, была на самом деле адресована их самолету и велась из Праги. При той высоте полета и при частичной потере ориентации не хватало не так уж многого, чтобы Кубиш и Габчик приземлились на одной из пражских улиц. Они сами и два тюка с деталями и взрывчаткой, из которых в два счета можно собрать бомбу.